Змея против КГБ! (то есть, дуэль Анаконды и Чекиста)

Алиса пишет:

но стоило человеку проявить злость свою и гордыню никому не давал он спуску.

Прошу, Чекист, не надо подменять
своей годыней Божье провиденье!
Все мы - Его достойные творенья,
Ему лишь и хвалить нас и ругать.

Не надо придираться к пустякам,
чтоб авторов принизить словоблудьем,
стремясь сломать их души и их судьбы -
лишь ОН, коль хочет, даст им по рукам.

Не думай, будто бы всегда ты прав,
позицию чужую презирая,
ведь так не доберёшься ты до рая
(а вдруг да есть он), усмири свой нрав.

Откройся для любви и доброты,
попробуй быть хоть чутку пофигистом;
лишь ОН своим сознаньем божьим, чистым
укажет путь нам. Ты - всего лишь ты.

вы все молодцы и хорошо представляете своих поверителей.
Алиса, спасибо за художественное превью, мне понравилось

Специально в честь дуэлянта.

Новые Куплеты Аграфены Заволжской

Провожали мы Чекиста за кордон.
На свиданье с Анакондой - миль пардон!
Говорил он: "Боже правый, гран мерси,
Мимо змеевых объятий пронеси."
Извини, мон шер, не лучше ль чем стареть,
Гордо за Седьмое Небо умереть?
Ради чести и престижа, не шучу.
Он ответил: "Что я, рыжий? Не хочу!"

Может статься, возвратится наш Шалдорн
После схватки в платье женском - миль пардон!
Зазовет к себе Алису в кабинет,
Чтоб поплакаться кому-то тет-а-тет.
Извините, мсье писатель, чем рыдать,
Может, что-нибудь получше сочинять?
Ради чести и престижа, не шучу.
Он кривится: - Что я, рыжий? Не хочу!

Нет бы, правда, перебраться за кордон,
Чтобы жизнью наслаждаться - миль пардон!
Чтобы с ветреной кокеткой пить вино,
А с блондинкой иль с брюнеткой - все равно!
Кардихат, ведь лучше, кстати, чем стареть,
У красавицы в объятьях умереть.
Надо к счастью быть поближе и к любви
Не в Велоте, так в Париже - се ля ви!

не люблю этот ваш париж. эйфелева башня - буэ.
а можешь сочинить что-нибудь про вархаммер?

Каса, ты где? вопрос про рассказы, ты выложишь или я?
когда выкладывать, сегодня или через 5 лет?

Я тут.
Думаю, рассказы можно выложить и самим дуэлянтам, раз уж анонимность сняли. С чем я, кстати, согласна. Все равно ведь мы, читатели, догадаемся, где чей рассказ.
А когда выкладывать - вопрос, конечно, интересный. Я все время считала, что лучше выкладывать рассказы одновременно. Хоть в конкурсе, хоть в дуэли. Чтобы все были в одинаковом положении. Но с другой стороны, у нас все же дуэль, а выстрелы в дуэли обычно делаются по очереди. Что скажете, секунданты, и Анаконда?

Первая тема, конечно, о сексе.
Это нам каждому близко.
Однако, дождемся ли текста,
Где повествуется про сиськи?
Я вас прошу, бросьте на хрен гордыню!
Чтоб не мешать анаконду с коброй,
Но, ежели сиськи не меньше дыни,
Надобно быть, непременно доброй.
Помните, что там сказал Заратустра,
Когда, словно птычка, сидел на ветке?
- Да здравствуют девушки с пышным бюстом!
Они скрасят будни любой разведки!
Слава всем тем, кто про них напишет!
От жадности пусть там буржуй дрожит!
Мэри Сью с Кингом в пуп им дышат,
Поскольку, не различат падежи.

Читайте, в общем, мой выстрел 1.

Облик вечности


Холодный космос равнодушно мерцал алмазными звездами. Только они разгоняли предвечный мрак - они и сиреневое мерцание неоновых гирлянд да призывных вывесок.
Станция-бар не первый год дрейфовала здесь, на перекрестке точек перехода в гиперпространство, в самом отдаленном и захолустном углу известной Вселенной.
Бармен протирал бокалы в полной тиши безмолвного, стерильно-чистого зала. Старик никого не ждал. Радио молчало, проектор опять сломался, и на сей раз хозяин не соизволил его наладить.
Обликом хозяин походил на индийского Будду. И не беда, что человек поверхностный мог бы спутать старика с гренландским пидором во время осенней течки. Облик его сообщал любопытному зрителю: "Не обманывайтесь моей жилеткой на голое тело, моей помадой и кожаной фуражкой. И проколотые соски пусть тоже вас не обманут: взгляните в мои глаза".
О, преисполненные тоскливой мудростью глаза выдавали в бармене индийского Будду, случись ему родиться евреем.
Каково же было его удивление, когда в точке перехода забрезжил золотой огонь! Диспетчерский пульт ожил, выдавая шумы и помехи, силовые скобы, что копили энергию антиматерии, сочащуюся из безвременья, замигали разноцветными лампами. Пространство искривилось и лопнуло: сквозь толстое стекло иллюминатора бармен увидел звезндый катер. О, как был он потрепан и разбит! Сотни шрамов от пулеметов покрывали хромированные бока. Белые номерные метки скрывались под гарью и копотью. Топливо опасно сочилось сквозь пробитый бак.
Катер приземлился на парковочной палубе, робот-ремонтник, скрежеща несмазанными суставами, подкатился для починки. Будь андроид человеком, его суровое сердце механика дрогнуло бы от жалости к побитой посудине.
Самое удивительное в пассажире катера было то, что он не был человеком. Бармену никогда не приходилось видеть столь рослых и могучих солдат. Он вошел, и в просторном зале стало тесно, так визитер был высок, широкоплеч и велик размером. Багровые доспехи незнакомца покрывали рубцы, кровь и грязь. Лицо скрывала маска, мрачный лик на которой напоминал о древнеримских стоиках. Высокий гребень шлема касался потолка - а люстра... Когда гребень задел ее, стекляшка жалобно звякнула, рассыпаясь об пол. Но незнакомец как будто не услышал этого звона. Он размеренно шагал к барной стойке, издавая скрежет и грохот. Любой здравомыслящий человек потерялся бы, задергался, увидев перед собою этот ходячий танк. Но благосклонный читатель, вероятно, уже догадался, что владелец самого захолустного бара в мире не может быть здравомыслящим человеком. Хозяин превежливо улыбнулся горе металла, нависающей напротив. Один наплечник незнакомца был больше хлипкого туловища старика. Пахло гарью, порохом и машинным маслом. Незнакомец устало положил плазмоган на пол и облокотился о стойку. Бронированные предплечья как раз заняли место от одного ее края до другого.
- Чего изволите, господин хороший? - поинтересовался бармен, приветливо полируя бокалы.
- Я здесь потерял кое-что, - глухо ответил воин.
- Вы? А вы точно бывали здесь, сударь?
- Нет, я здесь впервые.
- О. Тогда чем конкретно я могу служить?
- Я ищу свою смерть. Где она, старик?
Бармен задумался. Вдруг лицо просветлело.
- Ах, понимаю. Вы, должно быть, тот самый... Что ж, все когда-нибудь случается. Извольте в этот отсек.
По приказу нажатой кнопки одна из стен отъехала в сторону. Там находилась уютная комнатка в розовых тонах с диванами и подиумом с шестом для стриптиза.
- Располагайтесь, сударь. Шлем лучше снять.
Повернувшись спиной к бармену, воин снял не шлем, но маску римского стоика, скрыв свое лицо от бармена. Испытывая некоторые трудности из-за своих нечеловеческих габаритов, рыцарь протиснулся в уютный отсек и расположился на диване. Со стороны казалось, что он сидит на полу. Лицо незнакомца скрывалось в тенях под стальным козырьком шлема.
- Наслаждайтесь, - сказал старик. - Про меня забудьте, здесь звукоизоляция.
И запустил голограмму. Поползла на место часть стены, и когда воин остался один...
На сцене появилась красотка, окутанная эфирными вуалями. Ее тело словно мелькало в синеватом тумане, проглядывало сквозь красные солнечные облака, укрывалось в лазури вспененных волн, переливалось в полосах многоцветной радуги. Казалось, что стриптизерша плясала на одном месте. Танец ее - это не движение ног, но изменчивость положения тела. Она меняла позы, перетекая, точно волна, облако или туманное видение.
Охваченная страстью, она словно плыла в алом плывущих вокруг вуалей. Вскоре ее движения замедлились.
Медленно обвивались и укладывались на ее теле нежные ткани. Голограмма остановилась, глубоко вздохнула и решительным движением сбросила первую вуаль, обнажив руки, плечи и высокую грудь, затем откинула вторую вуаль и обнажила торс ниже груди до самых бедер. Упала третья — показались стройные ноги и точеные белые колени.Чарующей радугой переливалось опоясание круглых бедер. Медленно изгибаясь вперед, с каким-то лукавым, полузагадочным блеском чувственной жестокости в прищуренных синих глазах, она стала отстегивать шпильки. Голограмма выпрямилась и встала в полной красе своей, опоясанная вокруг талии поясом из гвоздик. Она сорвала его, с диким криком бросила воину и пропала, будто видение. Пояс не долетел - он тоже пропал.
И громкий скрежет ворвался в уши визитера. Задрожал, загремел летучий бар, и резко тряхнуло, как от столкновения. Будь рыцарь не столь велик и тяжел, он полетел бы кубарем, а так он всего лишь оперся рукой о стену. Вскочив, он плечом вышиб стену и очутился в зале. Всюду был беспорядок и хаос. Стена с иллюминатором, откуда открывался вид на точку перехода, была пробита корабельным носом. Чей-то катер, гладкий, блистающий и черный, как ворон, на полном ходу врезался в мирно дрейфующий бар. Воздух с шипением выходил сквозь пробоины в бездну, мебель и осколки вытягивало в дыры. Но бармен крепко держался за стойку. Наскоро надетый космический шлем скрывал его лицо, но, кажется, он и сейчас не утратил своего индийского спокойствия и еврейской грусти.
Впрочем, лицо воина четко высветилось вспышкой поврежденной лампы, и старик увидел - вместо лица у него белый череп без малейшего признака плоти.
Тем временем в носовом отсеке нежданного судна, закрывавшем собою пробоину в стене, прорезалась дверь. Воин, что вышел оттуда, был закован в доспехи бледно-желтого цвета кости. Череп его лица не скрывался за маской, и было загадкой: его ли это буйволиные рога скрежещут по потолку, или это украшение шлема.
- Вот и ты, проклятый дезеретир! - проскрежетал новый гость. Голос его был хриплым, низким, как рокот мотора, гулкий и резкий, будто искаженный радиопомехами. - Я повелеваю тебе, Асмодей! Вернись в Легион и покайся перед Люцифером!
- Твой Люцифер ничто для меня. Он лишил меня смерти! - ответил воин, поднимая с пола свой плазмоган. Дуло пушки нацелилось в грудь противника, но тот упал на колено, потому что из-за роста и гигантских рогов не мог выпрямиться в полный рост. Он воздел руку к потолку и выкрикнул ужасное слово, которое останавливало время, сотрясало основы и замораживало небеса. Никто в целом мире не смог бы повторить его, и даже припомнить, такая сокрушительная мощь и власть наполняли его. Асмодей хрипло вскрикнул - коротко, пронзительно и, как подкошенный, с грохотом рухнул навзничь. Из-за спины визитера появились безмолвные тени. Сколько их было, как они выглядели - трудно сказать. Они обволокли лежащее тело, точно облако, и увлекли в пахнущее могилой нутро звездолета.
- Я подтверждаю договор, - прокаркал воин в костяной броне. - Все когда-нибудь случается.
И вручил бармену чек на сто миллионов кредитов.
Когда катер черным вороном пропал в алом мареве гиперпространства, недрогнувшей рукой бармен набрал номер ремонтной службы. Теперь ему было чем заплатить за починку.

Чекист, тема сисек раскрыта походя, где конкретика?? ))

Хороший рассказ, с юмором, воин описан прям крупными, сочными мазками, а вот сиськи так и остались за вуалями

Особенно порадовало, что бармен не остался внакладе.

Итак, нашему вниманию было предоставлено исследование Чекиста на тему сисек. Не смотря на то, что заявленная тема не была раскрыта, обращаю внимание ученого собрания на совершенное Чекистом открытие. Да, да! Он открыл новый, доселе неизвестный науке вид - пидор гренландский!
Да, Вселенная наша еще очень и очень мало исследована! Какие только удивительные виды животных не ждут своих первооткрывателей, сколько еще сюрпризов, сколько поражающих воображение открытий ждет нас!
Следите за новостями науки!

эта притча о непознанных тайнах бытия и скрытое послание к читателю.
я ожидаю ваших догадок о тайном смысле этого рассказа о о том, что же произошло там на самом деле...

artemus пишет:

Он открыл новый, доселе неизвестный науке вид - пидор гренландский!

Но как-то без подробностей, не произвел достаточных описаний нового вида)) Это он всё нарочно, потому как - гомофоб.  

Чекист пишет:

что же произошло там на самом деле...

Заитриговал... Надо обдумать. Неужели стриптиз имел продолжение??

Очень уж пышно. Сплошные эпитеты. Всё сверкает, скрежещет, и громыхает.  

Ахмед Белибердыев пишет:

Очень уж пышно. Сплошные эпитеты.

но это плохо?

Ахмед Белибердыев пишет:

Очень уж пышно. Сплошные эпитеты.

Как всегда))

Чекист пишет:

но это плохо?

А что в этом хорошего? В алмазных звездах, предвечном мраке, дрогнувшем суровом сердце механика, воздевании рук и тп. Перебор.
Я всегда задаюсь вопросом: как ты разговариваешь с охмуряемой девицей, как баки ей забиваешь, лапшу вешаешь - неужели в том же ключе?

Татьяна пишет:

А что в этом хорошего?

это художественно. для эпитетов нужно особое мастерство. и некоторым нравится.

Татьяна пишет:

Я всегда задаюсь вопросом: как ты разговариваешь с охмуряемой девицей, как баки ей забиваешь, лапшу вешаешь - неужели в том же ключе? Smile

я девицам лапшу на уши не вешаю.

Чекист пишет:

я девицам лапшу на уши не вешаю.

Да?? А как знакомишься? Как себя представляшь вожделенному объекту?

Татьяна пишет:

Да?? А как знакомишься? Как себя представляшь вожделенному объекту?

вот разговариваю я как? метафорично, со стилизациями? именно разговариваю, а не сочиняю, и не рассуждаю о всяком историко-философском.
мне, конечно, близко и понятно твое желание представить меня в реальной жизни в виде крестоносца с синей фуражкой нквд, стоящего в пафосной позе и декламирующего что-то на высоком штиле.
но и ты в жизни не та Элис из обители зла. к добру или худу, но форумные образы, стиль сочинительства, философские беседы и бытовое общение идут отдельно.

Чекист пишет:

мне, конечно, близко и понятно твое желание представить меня в реальной жизни в виде крестоносца с синей фуражкой нквд, стоящего в пафосной позе и декламирующего что-то на высоком штиле.

Конечно нет)) Поэтому я и удивляюсь, что ты пишешь таким высоким стилем.

Чекист пишет:

но и ты в жизни не та Элис из обители зла. к добру или худу, но форумные образы, стиль сочинительства, философские беседы и бытовое общение идут отдельно.

А что, Элис-Тау из обители зла?? На самом деле я практически такая же, как в жизни - могу поязвить, а могу оч по доброму относиться к людям в зависимости от ситуации и действующих лиц.

Прозевала всё на свете со своей работой. Чекист, Вы, конечно же, выиграли в этом раунде по времени выстрела, но всё равно, следы на траве есть!






Не люблю об этом рассказывать, но ради такого дела, думаю, стоит приоткрыть завесу тайны кусочка моего прошлого.
В те времена нас пригласили работать в группу энтузиастов-врачей, решивших попробовать соединить нетрадиционные методы лечения и научную медицину, или, хотя бы, попытаться объяснить её багое действие на организм больного. Главврач предоставил нам право выбирать помещение по своему усмотрению и ни в чём не перечил.
Нужно оговориться, что эта больница города была первым местом, где переселенцы с Дона и Украины построили первый на Кубани мужской монастырь, в котором оказывали помощь больным и раненым казакам, исполнявшим долг перед Отчизной, матушкой-царицей Екатериной Великой, обороняя и расширяя южные границы Руси. Прибывшие с ними служители Христа три года водили белых коней по округе, пока выбрали место для будущей церкви. Наконец был заложен первый камень и монахи начали свою тысячедневную службу, не прекращающуюся ни на минуту, пока один из них не объявил о том, что видел в полдень фаворный свет. И началось строительство.
Много жизней было спасено под стенами монастыря, много сил потрачено на поддержание святости этого места, пока руководить страной не начала советская власть. Монахов истребили до одного. Их записи частично спалили, но большую часть спасли набожные местные жители. На свой страх и риск, под прикрытием ночи, уносили они рукописные талмуды в другой монастырь, на Лебяжьем острове, и передали монахам.
С тех времён чего только не было на этом месте, пока местные советы решили отдать все постройки врачам и их больным. Здания, расположенные по кругу, заняли основные лечебные отделения, а церковь и окружающие её помещения отдали под морг и кухню. Во время второй мировой войны на месте «морга» немцы сделали пыточную камеру, а после освобождения города там расположили библиотеку.
Мы знали историю больницы и без колебаний выселили библиотеку в фанерную постройку, наскоро сооружённую руководством больницы, и вошли в пустое помещение, с куполообразным потолком, приорами и священным помещением за несущестующими Царскими Вратами.
- Начнём? – вопросительно глянул на меня супруг.
Я молча кивнула и открыла Псалтырь.
- О-о-отче-е-е на-а-аш, - пропела на одной ноте так долго, на сколько хватило воздуха в лёгких, - и-иже-е еси-и на не-бе-сех! Да святится Имя Твое...
И поперхнулась, надолго закашлявшись. До рвоты, слёз и дикой боли в груди. Благо, супруг мой знал, что делать и правильно оценил ситуацию. Перехватил инициативу и повёл своим голосом молитву дальше. Но и ему не далось больше одного предложения.
Одну единственную молитву мы смогли одолеть лишь к закату солнца, хотя начали её с раннего утра. На третьи сутки стало полегче. На пятые даже удалось закончить первую литургию и начать новую, так, как написано в трудах Отцов Церкви. На девятый день нашего молитвенного поста кто-то из лечащихся в больнице принёс нам яблоки и оставил у открытой двери. Это была первая еда, которую мы смогли себе позволить за прошедшие дни.По очереди. Вкуснее яблок за всю жизнь не ела.
На тридцать девятый день мы с мужем на два голоса радостно распевали молитву за молитвой, одухотворённые, исхудавшие, но совершенно счастливые, потому что нам казалось, будто это место снова сможет приносить облегчение и здоровье болящим.
На сороковой день, перед закатом солнца, в наши голоса вдруг вплёлся великолепно звучащий баритон. Я оглянулась и узнала настоятеля одной из церквей города, который много лет был моим учителем и наставником в богословии. Он был одет в свою старенькую сутану, поверх которой на его груди висел здоровенный крест, который я ему когда-то дарила, и с толстенной книгой в руке, раскрытой на середине. Это был «Иерейский Молитвослов», к которому не-рукоположённым даже прикасаться нельзя.
Отец Виктор подошел ближе и ткнул пальцем туда, откуда следовало читать дальше. Мы поняли его невысказанный приказ и послушно приступили к выполнению. Закончили читать с первыми лучами солнца. Наставник окурил церковь священным росным ладаном, провёл обряд Водосвятия и, после этого, благословил нас на работу в новом месте.
Домой мы тогда так и не пошли. Сил не было. Так и заснули на полу, под стеночкой, за Царскими Вратами, крепко обнявшись, впервые за сорок дней и ночей. И тогда мне приснился сон, который я помню до сих пор.
Клубы сизого то ли дыма, то ли пара, подсветляющие беспроглядную чернь, вползали в двери, окна, щели очищенной от злой силы церкви. Из этого непонятно чего медленно, как в старинном фильме, сформировалась фигура мужчины, высокого, статного, строгого, с ярко-голубыми глазами.
- Ты! – рявкнул яростно, выбросив кулак, с вытянутым в мою сторону палецем, с овально отточенным ногтем-когтем.
Я замерла от ощущения окатившей меня волны его мощи. Казалось, что даже кровь во мне замёрзла остроконечными льдинками, а душа рухнула в пятки. Это не был страх, скорее, неожиданность. Превозмогая себя, запела в духе: «Отче наш! Иже еси на небеси! Да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земле! Хлеб твой насущный...», воображала, что моя рука это меч: предплечье – рукоять, оттопыренный большой палец – гарда, ладонь и пальцы – остро заточенный клинок любой, какой захочу, длины, светящийся силой собственной души и разящий нечисть наповал.
Нечисть! Вот ключевое слово!
Ярость на гада, посмевшего осквернить наши с мужем труды своим мерзопакостым появлением, взорвалась в моей душе огненной силищей. Я полоснула его воображаемым мечом накрест, рассекая на четвертушки и продолжая петь молитву за молитвой, какие только приходили на ум. Дым-туман пытался собраться в кучу, но я не отступала, крестила и крестила создание Тьмы, разделяя её на куски...
Очнулась, когда начало светать. Супруг лежал рядом, на спине, бледный, как сама смерть. Моё сердце рухнуло в пятки. Рванулась к нему, затрясла изо всех сил, закричала, что было мочи...
Его ресницы затрепетали, он глубоко вздохнул и открыл глаза, не выражающие ничего... совсем ничего. Будто это были глаза кого-то другого.
- Серёжа, родной мой! Серёженька, вернись! Прошу тебя! Не сдавайся!... – запричитала испуганно. И вдруг в меня снова будто вселился бес, взорвав только что утихомирившуюся после сна ярость. – Серж! Борись! – рявкнула, что было мочи и мой голос рванулся к куполу, ударился о него и шарахнул всей своей силищей по нам обоим. – Я с тобой! Надери задницу этому ублюдку! Порви его на немецкий крест! Ты можешь! Я знаю! Давай!
Мои руки, независимо от сознания, уже впивались ногтями в нужные точки любимого тела, возвращали к жизни до тех пор, пока его ладонь не сжала мою крепкой хваткой, и я поняла, что теперь мешать нельзя. Замерла, схватившись за его руку, как утопающий за соломинку, и просидела так, не шелохнувшись, пока его пальцы ослабили хватку, глаза снова открылись и на меня глянул мой любимый супруг.
- Всё хорошо, малышка. Я снова с тобой. Мы победили этого гада. Теперь всё будет хорошо, - улыбнулся бледными губами.
- Даже не думайте об этом, - услышала строгий баритон и оглянулась.
Наставник. Он шёл к нам со стороны радужного света, падающего из витражного окна, неся перед собой даренный крест, а второй рукой размахивал кадилом, внося в помещение благословенный запах ладана.
Серёжка сел, обнял меня и вопросительно глянул на священника.
- Что Вы хотите этим сказать, святой отец?
Отец Виктор остановился в паре шагов, внимательно оглядел обоих, вздохнул и грустно ответил:
- Эта тварь от вас не отвяжется. Он силён и разъярён. У него есть знанное в живом мире имя. Азазель. Вы вторглись в его «место обетованное» и выгнали прочь. Он будет мстить.
- Значит, это был не сон, - поняла я, расстроенно кивнув опущенной головой. – И Серж мог из него не выйти.
- Мог, - согласился наставник.
- Не мог, - рассмеялся мой муж. – Мы венчаны с тобой, моя дорогая половинка, и хранимы Всевышним. Нет силы, которая бы смогла нас разлучить.
Наставник исподлобья глянул на Сергея, недоверчиво покачал головой:
- Твои бы слова, раб Божий Сергей, да Богу в уши, - священник поднялся так тяжко, будто тонны свинца держал на плечах, ещё раз глянул на нас, как на обречённых, и тихо молвил: - Пусть Господь будет с вами, вы сделали великое дело, которое не каждому по плечу, - и медленно пошёл к выходу, залитому солнечным светом.
Мы смотрели ему вслед и не верили, что всё это происходит на самом деле. Атеисты, всё-таки...

Отоспаться и отдохнуть не удалось. На следующий же день в «церковь» повалили болящие и нас выдернули из домашней постели посланцы главврача с самого раннего утра.
Опрос, осмотр, анализы, диагностика специалистов, возврат к нам, действие - спасибо, что помогло, или «вам вон туда, там точно помогут» и звонок по внутреннему телефону в нужное отделение.
Минуло немного больше трёх месяцев. За это время у нас побывали сотни страдальцев. Кому-то удалось помочь, кому-то нет, но успехов было в разы больше, чем неудач. О нас болтали все, кому не лень, но мы тогда этого не знали. Некогда было за работой.
Но вот однажды, поздним вечером, нас снова навестил отец Виктор.
- Ну, как вы тут? Всё хорошо? Дела идут? Наслышан от прихожан, как вы тут развернулись. Молодцы, - скороговоркой молвил он, пройдя к столу и усевшись напротив нас.
- Рада Вас видеть, отец Виктор, - приветливо, от всей души, улыбнулась. – А у Вас что слышно?
- Матушка Анна привет передавала, - спокойно кивнул настоятель. – Всё неймётся ей после моих рассказов о вас. Вот, к вам послала, да пирожочков свежих со сметанкой передала. Велела присмотреть, как съедите. Угощайтесь, - поставил перед нами на стол две мисочки, одну побольше, вторую поменьше.
- Ой, спасибочки! – обрадовалась я, кинувшись открывать угощение, но священник остановил меня коротким жестом.
- Пирожки Анна сделала из просвирочного теста, замешанного на святой воде, и добавлена в него капелька священного елея. Специально для вас.
- Проверка, значит, - догадалась я, - не одолел ли нас дьявол?
- У меня распоряжение от начальства и я его выполняю, - спокойно ответил отец Виктор. – Так что, ешьте. Посмотрим, кто из вас оказался сильнее.
Пирожки, с творогом и яблоками, оказались неожиданно вкусными и мы дружно умолотили всю миску.
- Как матушка Анна будет печь снова, пусть про нас не забывает, - с улыбкой пошутил Сергей, - а то работаем допоздна, устаём до смерти и такими вкусностями заниматься некогда.
- Я передам, - серьёзно кивнул святой отец. – Теперь о главном. После праздников поедете в Киев, Москву и Новосибирск. Походите по церквям, послушаете литургии, помолитесь Господу нашему и вернётесь домой. Потом расскажете, что видели и что поняли.
Мы с мужем удивлённо переглянулись.
- А кто это оплачивает? – спросил Сергей.
- Вы и оплатите, - загадочно усмехнулся священник. – Да, и, кстати, вот вам Молитвослов. Попробуйте читать молитвы из него над теми, кому это нужно.
Он положил на стол зелёную книжку, поднялся и пошёл к выходу, оставив миски.
- А какую молитву в каком случае читать? – ошеломлённо спросила я.
- Слушайте сердце. Оно подскажет, - не оборачиваясь ответил святой отец и скрылся за дверью.
Мы, как два барана, уставились друг на друга, не понимая, что, вообще, произошло.
- Я на это не подписываюсь, - покачал головой Сергей.
- Почему?
- Он предложил нам заняться экзорцизмом. Без рукоположения, а это чревато, сама знаешь.
- И без благословения, - согласно кивнула в ответ. – Что будем делать?
- Пойдём домой, а думать будем завтра, - предложил супруг.
Он был прав, утро вечера, вернее ночи, было мудренее.
Дома, лёжа в постели, мы долго не могли уснуть, но и разговаривать не хотелось. Я прижалась к мужу, чувствуя его тепло и надёжное плечо, которое всегда рядом, лежала с закрытыми глазами и думала о странном поведении священника, вдруг почувствовала, как Сергей напрягся. Мои глаза мгновенно открылись. У двери в спальню стоял высокий силуэт, в длинном плаще и шляпе, и на уровне его рта то загорался огонёк сигареты, то гас. Меня будто облило ледяной водой. Оцепенела вся, не пошевелиться. С трудом взяла себя в руки и :
- Отче наш! Иже еси на небесех... – не договариваясь, одновременно начали мы, ещё не поняв, кто это или что, но почувствовав скрытую угрозу.
Незнакомец пыхнул огоньком ещё раз, с досадой бросил его под ноги и растворился в воздухе. Щёлкнул выключатель. Это Серёжка догадался включить свет. Никого в комнате не было. Дверь закрыта изнутри, а на полу тлел уголёк, от которого воняло серой. Муж в первом порыве хотел его вышвырнуть на улицу, но я его остановила. Метнулась к серванту, достала «дежурный» пузырёк со свячёной водой, брызнула на уголь. Комнату мгновенно окутало дымом, будто от просыпающегося вулкана, но мы уже выскочили на улицу, в чём были.
Серёжка пару раз заскакивал в квартиру, чтобы схватить что попадётся под руку, прикрыть нашу наготу и открыть окна. Ждать пришлось до утра, пока дым выветрится, а когда взошло солнце, оказалось, что никакого дыма нет, как не было, и ни уголька, ни его следа на том месте не оказалось.
- Кажется, у нас у обоих «крыша поехала», - резонно заметил супруг. – Нужно хоть немного поспать, а то не сможем работать.
Поспать удалось. Пару часов. На работе чувствовали себя, как чумные, и толку от нас не было никакого. Пришлось закрыть приём и отправиться домой.
Через несколько дней главврач вызвал нас по внутреннему телефону, а когда явились в его кабинет, метнул через стол папку и велел отправляться в Киев, на международную конференцию экстрасенсов-любителей, оттуда в Москву, в ново-открытый институт нармеда, а потом в Новосибирск, где организовалась группа, подобная нашей.
- Поездку финансирует Минздрав, - добавил он, пустив в нашу сторону по лакерованному т-образному столу вторую папку с документами, билетами и комндировочными. – Дело нужное, хорошее. Езжайте, знакомьтесь с народом, подписывайте договора о сотрудничестве и привозите добрые новости.


Гостиница была забронирована. Номера без тараканов – о чудо! – и с телевизором. Разве что, влажные, серые от застиранной грязи, простыни подвели. А так, вполне, ничего.
Разместились и пошли по городу.
Храм святого Владимира! Чудо! Попали, аккурат, на службу. Неожиданно для себя оказались у алтаря, простояли всю службу, проникаясь святостью места, и, когда всё закончилось, направились к выходу.
Перетаптываясь с ноги на ногу, мы неспешно двигались вслед за толпой прихожан, как вдруг кто-то сзади резко толкнул меня и я «полетела» на вперёди идущего, тот толкнул следующего, муж подхватил меня под руку, не дав упасть, и вдруг перед нами образовалась пустота. Подняла голову и увидела настоящего монаха средних лет, одетого в сутану и специальную шапочку, прикрывающую голову. Мы встретились взглядами, в его глазах что-то мелькнуло, он протянул руку перед собой и отчётливо сказал:
- Данной мне властью благословляю вас на то, что вы делаете. Совершайте это с молитвой и Господь не забудет вас.
Он отвернулся и пошёл к выходу, в образовавшемся коридоре, по обеим сторонам которого стояли склонившиеся люди, а мы так и остались стоять посреди церкви,  провожая его ошеломлёнными глазами.
В Москве и Новосибирске получилось примерно так же, но «благословителями" были старички-священники, умудрённые жизненным опытом и верой. Одно только было общим для всех – взгляд в тот момент, когда они произносили слова благословения.


Домой вернулись поздним вечером. Вернее, туда, где был наш дом. Вместо него к небу тянулся столб огня, напоминающий женщину с огромной грудью, трясущейся от хохота. В какой-то момент пламя преобразилось в лицо со сверкающими глазами и широко открытым ртом. Демоница ликовала и мы поняли чья она посланница. Но теперь мы были уверены, что наша жизнь в корне изменилась и от предначертанного не отмахнуться. То ли Благословение церкви, то ли ярость Демона, но оно действовало по-настоящему. Реальность оказалась  многогранной и, если мы чего-то не знали или не верили, это не значило, что такого нет на самом деле.


Мы стояли, обнявшись, напротив своего пылающего дома и тихонько говорили о том, что «человек предполагает, а Бог располагает».
С этого момента молитва за страждущих плотно вошла в нашу жизнь, работу, мысли и мы немного позже поняли, что вера пращуров построена не на пустом месте, что всё имеет свой смысл, силу и время. Молитвослов отца Виктора пригодился на много-много лет.

Проверять было некогда, так что, ачипяток будет море разливаное )))))

Пробовала редактировать, пока никто не видел, но, увы, кажись, бесполезно.

Ну, вот, оба автора сделали по первому выстрелу.
Сравнивать их практически невозможно, ибо авторы сражаются разным оружием.
Если Чекист выставил откровенный стеб, нарочитую стилизацию под... Да полно сейчас такой "литературы" со множеством эпитетов, громоздящихся друг на друге. Разница лишь в том, что авторы подобных текстов выдают это все за чистую монету, Чекист же откровенно стебется.

Совсем другой рассказ Анаконды, с идеей, с сюжетом. Казалось, бы, по всем параметрам, он должен бы выиграть с огромным отрывом. Но, прочтя рассказ, я задал себе несколько вопросов. Первый: почему это главные герои не могли прочесть основную молитву (Молитва Господня)? Они были такие грешники, что, при чтении молитвы, их колбасило? Или, до этого совсем не Богу служили, а, как раз, наоборот? Тогда слабо верится в их столь быстрое, почти мгновенное изменение. Господь, конечно, может все. Но превращение сатанистов в христиан должно, имхо, сопровождаться глубоким потрясением. Особенно - моральным.
Если же причина затруднений другая, автор не дал ни малейшего намека на нее.
Вопрос второй. Вот представьте себе: освященный храм, где только что провели богослужение. А ночью, вдруг, туда пробирается черт. Причем в таком "материализованном" виде!...
Странно ведет себя отец Виктор. Это, вроде, если бы, скажем, контр-адмирал доверил салаге (пусть и совершившему подвиг) командование авианосцем. Чего-то в расказе не хватает, или что-то лишнее. Вроде бы и неплохо написано, а что-то мешает. Даже не могу четко сформулировать, что именно.
Наверное про сиськи надо таки с юмором. Иначе не то.

artemus пишет:

Наверное про сиськи надо таки с юмором. Иначе не то.

Ну так Чекист настаивал на полном серьёзе. Категорически. Хотя Каса в его рассказе юмор увидела. ))