Конкурс рассказа по картинкам.

Итак, начинаем новый конкурс. По картинкам, предложенным нам уважаемыми судьями. Картинки будут размещены ниже и пронумерованы. Когда будете присылать рассказы, не забудьте указать, по какой картинке он написан. Думаю, никто не будет против, если я предложу нашей уважаемой администрации выложить и от себя картинку. Так сказать, в знак заслуг. Дорогие мои сочинители, вперед! Жду ваших рассказов до... до... ну, пусть до 15 сентября. Поцелуев Музы (или Музыка) вам!

Картинки от Айны:
№ 1 :
№ 2
Картинка от Роксаны: № 3

Картинка от Catmeatt № 4


КАртинки от Анаконды:
№ 5

№ 6

Итого, шесть картинок, и будет еще как минимум одна от администрации. Творите, сочинители! Жду от вас рассказов сюда: luostrovsky@gmail.com или kasavlada@ukr.net От каждого автора не более двух рассказов. Соавторство допускается. Размер рассказа: от 10 до 40 тыщ знаков ворда, с пробелами. Пишем, не спешим, стараемся, вычитываем, время вам - до 15 сентября. Удачи!

Ну, что ж, а вот и 7 картинка:

И последняя картинка, которую предлагаю будущим авторам я, организатор конкурса:
№ 8


Итак, конкурс открыт. Принимаются рассказы, написанные по картинкам, выложенным выше в этой теме. Можно трактовать картинку как угодно - хоть в юмористическом ключе. Принимаются рассказы прозой, размер - от 10 до 30 тысяч знаков с пробелами.
Правку текста администрация не делает.
Рассказы, откровенно безграмотные, а также содержащие ненормативную лексику, и сцены всякие нехорошие, приниматься не будут.
Рассказы присылать на почту мне, сюда luostrovsky@gmail.com или сюда kasavlada@ukr.net
Прием рассказов до 30 сентября 2011 года.
Все дополнительные вопросы по конкурсу задавайте здесь же, в этой теме.

Ну что ж, мы начинаем!

Рассказ № 1. (по картинке № 5)
№ 5

Сказка о настоящей принцессе.

Она была принцессой. Самой настоящей принцессой до кончиков ногтей. С детства ей внушали, что прежде всего - интересы государства, а уж потом все личное. На ночь ей читали не сказки, так как они неблаготворно влияют на неокрепшие умы, а только историю и географию страны. Когда она выходила погулять в сад, многочисленные няньки не уставали ей напоминать, что принцесса всегда должна выглядеть безупречно, и поэтому, когда она возвращалась с прогулки, на платье не было ни одной помятой складочки, а на туфельках - ни одного пятнышка грязи.
Шли годы, маленькая принцесса росла, и король с королевой могли гордиться своей дочкой, ее аккуратностью и рассудительностью. Художники писали ее портреты, воспевая несравненную красоту, а поэты сочиняли оды ее образованности. Вот только маленькое сердце, не знающее любви, покрылось корочкой льда, и отблески этого льда отсвечивали в прекрасных глазах.
Время шло, и король объявил, что отдаст принцессу замуж за того, кого она выберет сама. Он был уверен в правильности ее выбора. Слухи о прекрасной принцессе разлетелись далеко за пределы страны, и во дворец стали съезжаться женихи. Принцесса встречала их, благосклонно принимала комплименты и подарки, а в голове ее крутился арифмометр, в течение нескольких минут безошибочно определявший финансовое состояние претендента и пользу, которую он может принести государству. В честь прибывших женихов устраивались балы, но, даже танцуя, принцесса оставалась похожей на фарфоровую куклу: ни один локон не выбивался из идеальной прически, румянец не трогал белоснежную кожу. Многие женихи уезжали. Кто-то - получив отказ, а кто-то - потеряв надежду растопить ледяное сердце. В принципе, выбор был уже сделан, и кольцо с неприлично огромным брильянтом украшало изящный пальчик принцессы. Ну да, претендент был не слишком молод и не очень-то красив, зато государство граничило с родным королевством, а о его богатстве ходили легенды. О любви в этом браке не могло идти и речи, но он сулил многие блага обоим странам и спокойную размеренную жизнь нашей принцессе. Казалось, все было уже решено, когда во дворец ворвался он…
Принц из далекого заморского королевства немного опоздал к официальной части, так как его корабль попал в шторм и сбился с курса. Кожа его была загорела и обветрена, руки покрыты мозолями, темные волосы стянуты простым кожаным шнуром в длинный хвост, на поясе висел меч, без особых украшений, но явно побывавший во многих схватках, а за плечами болталась лютня. Вместе с ним в зал ворвался запах моря, ветра и степных трав. В подарок он привез ларец с ароматными специями, мешочек экзотического кофе, незнакомые фрукты, похожие на маленькие солнца, да пригоршню крупного жемчуга. Принцесса дежурно улыбнулась, глянув на подарки, и продолжила любоваться камнем в кольце. Шальной принц из небольшого южного заморского королевства явно занимал одно из последних мест в списке претендентов по результатам арифмометра принцессы; но принц снял лютню и запел… Он пел о бескрайнем море, омывавшем его королевство, о песчаных пляжах с бархатным песком, о хрустальных водопадах в горах, о розах, цветущих в его саду, о темно-синих ночах, дающих приют всем влюбленным, и о северной деве несравненной красоты, в чьи уста он клялся вдохнуть жизнь и растопить лед в прекрасных глазах. Принцесса слушала его, и на ее щеках впервые заиграл румянец; а когда он улыбнулся, то ей показалось, что все в зале услышали, как трещит и лопается ледяной панцирь на ее сердце, а огромный бриллиант на пальце стал выглядеть как дешевая стекляшка.
Всего одна ночь была у принцессы для того, чтобы сделать выбор. Слова «Государство» и «Долг» сверлили мозг, но стоило закрыть глаза, как перед ней вставали синие, как море, глаза принца, розы из далекого сада и деревья с прячущимися в ветвях маленькими солнцами. Впервые в своей жизни дисциплинированная принцесса не могла уснуть до самого утра.
А утром она объявила о своем выборе родителям, жестко аргументировав по каждому пункту.
Во-первых, король еще в силе и сможет долго и плодотворно править королевством, а иметь под боком более молодого претендента на престол – значит, ввести страну в нестабильное состояние.
Во-вторых, поддержка со стороны моря, от южных соседей, благоприятно скажется на обороне страны.
В-третьих, кофе, пряности и экзотические фрукты являются редким и дорогим товаром, и налаживание торговых отношений с южной страной обеспечит не только само королевство товарами, но и позволит открыть экспорт в соседние государства.
В-четвертых, сильная и уверенная королева сможет вывести небольшую и небогатую заморскую страну на более высокий уровень развития.
В-пятых, хороший генофонд заморского принца позволит королевской семье со временем обзавестись сильным и здоровым инфантом, способным взойти на престол не ранее, чем через двадцать лет.
Чего-чего, а правильно аргументировать и убеждать принцесса умела - и что могли возразить родители? Принцесса твердой рукой вписала в договор о приданом десять крупных торговых кораблей для открытия стабильного торгового пути. Сняла с пальца кольцо, секунду полюбовалась игрой света на идеальных гранях, бросила кольцо на стол и отправилась искать избранника.
Через месяц прекрасная принцесса с молодым мужем покинула пределы государства - конечно, для налаживания длительных и плодотворных контактов двух государств.
Чтобы побегать босиком по песчаному пляжу, подставив ступни под жадные языки прибрежных волн, услышать песню горных водопадов, пить из пригоршней ледяную родниковую воду, сорвать маленькое солнышко с дерева, перепачкаться оранжевым соком, а потом слизывать сладкие капли с любимых обветренных губ, встретить рассвет на ложе, устеленном лепестками роз... ну и, конечно, выполнить обещание, данное родителям: родить и вырастить им красивого, сильного, умного синеглазого наследника или двух – ну, в крайнем случае, трех - и одну внучку…

Рассказ № 2 (по картинке № 6)
№ 6

Два брата
В одной волшебной стране, на краю села, жили два брата с престарелыми родителями. Старший брат много работал, чтобы семью содержать. А младший был болезненным и немощным, сидел дома, да в окно смотрел. Стесняясь своей болезни и худобы, он не показывался ни кому на глаза. Тяжело было старшему брату и работать, и за родителями, и братом присматривать. И всё же был у него весёлый и добрый характер, за что его любили в селе. Успевал Ваня (так его звали) и к девчатам вечерком сходить, и с братом посидеть, рассказать новости, и родителей вниманием не обидеть. Жила по соседству с братьями девушка Алёнка. Нравился Ваня ей, а вот согласия на свадьбу не давала, словно ждала чего-то. А Ваня дышать боялся в её присутствии. Как встретит её на посиделках, краснеет да слова вымолвить не может.
Степка, так звали меньшего брата, тоже был тайно влюблён в Алёну, но даже вида не подавал, а лишь тяжело вздыхал, когда любовался ею из окна.
В этой же стране жили мультипуты - бродячие артисты и музыканты. Кроме концертов, они славились своим волшебством и умением лечить людей. Были они маленького роста и носили смешные цветные кафтанчики и колпаки. Люди любили и побаивались их, потому, что мультипуты не только творили добро, но могли и наказать за плохие поступки. Один из таких бродячих театров и забрёл в село, где жили братья. Стали они давать представления и ходить по дворам, лечить людей.
Услышал про них Стёпка и стал просить старшего брата отвезти его на представление. Как Иван мог брату отказать? И на следующий день он привёз Стёпку к кибитке актёров, где они выступали.
Мультипуты обратили внимание на молодого юношу, с бледным и несчастным лицом.
- Я останусь в селе, что бы помочь юноше, - сказал один мультипут, которого звали Том, - чтобы он стал здоровым и счастливым.
После выступления Том подошёл к Стёпке и сказал:
- Я вижу, что недуг вселился в твоё тело. Я буду рядом, что бы вылечить тебя.
Находившийся рядом Иван очень обрадовался, услышав эти слова. Он уже и не надеялся, что брата можно вылечить. А Стёпка лишь грустно улыбнулся в ответ. С этого дня мультипут поселился в доме братьев, а его собратья поехали дальше. Ведь это было их предназначение: веселить и делать счастливыми людей.

В этой же стране, высоко в горах проживало племя людей - лохмачей. Так как в горах всегда холодно, то они были покрыты густой рыжей шерстью. Поэтому они и получили это прозвище. В горах им не хватало пищи, и они спустились с гор. Селения, которые они встречали на своём пути, они обложили данью, в виде одежды и продуктов. Награбив, они возвращались домой в свои горные аулы. Такие набеги заставляли людей всё дальше уходить от гор и селиться в других местах. А лохмачам в очередной набег приходилось всё глубже продвигаться в страну, чтобы пополнить свои запасы. И настал день, когда лохмачи приблизились к селу, где жили братья. Но, хоть в этом селе и жили мирные жители, они не собирались без борьбы расставаться со своим имуществом.
Слухи о приближении лохмачей быстро распространились по селу и все, кто мог держать в руках оружие, вышли защищать свои дома. Вокруг села стояла высокая ограда и единственное место, где могли пройти лохмачи, были ворота. Мужчины, вооружившись копьями и луками со стрелами, выстроились у ворот. В первых рядах стоял Иван с мечом в руке. Благодаря своему росту, он возвышался над другими защитниками. Позади мужчин стояли женщины с копьями и вилами. Они готовы были умереть, но не пропустить врага в село, где находились их дети и старики.
Лохмачи бросились на приступ. Под их натиском ворота не выдержали и упали. На них бросились сельчане, и завязалась кровавая битва. И хоть жители села ожесточённо защищались, врагов было слишком много.
Иван, словно смерч, разил врагов, но на месте одного появлялись трое. Уже и женщины бросились в сражение. И в этот момент появился странный незнакомец в доспехах и маске. За его спиной развевался алый плащ. Его меч нёс смерть любому, кто приближался к нему. Этот богатырь не уступал по росту Ивану, и был хорошо виден всем обороняющимся. Такая подмога придала силы сельчанам, и они ещё ожесточённей бросились на врага. Каждый сражался отдельно и в какой-то момент Иван оказался в окружении врагов. Ему бы не избежать смерти, если бы не подоспел незнакомец. Он разметал противника. Теперь они стояли спина к спине, и невозможно было подойти к ним.
Наконец, лохмачи поняли, что им не захватить село. Один из них, по-видимому, начальник, затрубил в рог. Лохмачи стали поспешно убегать. Каждый норовил что-нибудь прихватить с собой. Они хватали женщин, продукты, брошенное оружие, уносили погибших товарищей . Через час, на месте, где проходило сражение, не было ни одного нападавшего, ни живого, ни мёртвого. Кто не пострадал в сражении, бросились помогать раненным. Иван осмотрелся. Неизвестный воин исчез, словно его и не было.
Ивана окружили сельчане. Нескольких женщин захватили лохмачи. Среди них была и Алёна.
- Я пойду и освобожу женщин,- решительно проговорил Иван. Несколько сельчан вызвались идти с ним, но он отказался.
- Нужно похоронить погибших товарищей, укрепить ворота. И кто будет охранять женщин?- сурово спросил он,- нет, я отправлюсь один.
Пока сельчане готовили снаряжение для длительного путешествия Ивану, он решил попрощаться с братом и родителями.
Родители благословили сына, а брат, укрывшись в одной из комнат, сказал, что ему трудно расставаться с любимым братом и поэтому он не выйдет.
И сколько Иван не упрашивал, так и не вышел к нему, сказав на прощание:


- Береги себя.
У двери стоял мультипут Том. Он молча кивнул Ивану.
Так и не увидев брата, расстроенный Иван вернулся на площадь.
Ему подвели коня и дали на дорогу сумку с продуктами. И тут появился незнакомец в маске, на чёрном скакуне. Он показал Ивану знаками, что поедет с ним.
- Я очень рад, дорогой друг,- обрадовано проговорил Иван,- с таким товарищем мне не страшны ни какие враги и я уверен, что мы освободим наших женщин.
Незнакомец в ответ кивнул головой.
- Он или немой, или дал обет молчания,- подумал Иван, а вслух сказал:
- Я не знаю, как тебя зовут, но если ты не против, буду звать тебя - Друг.
Через несколько минут они неслись в сторону гор.
Лохмачи быстро передвигались по лесу. Подводы с раненными и погибшими товарищами и клетки с захваченными девушками не сильно их задерживали. Их низкорослые лошади, живущие в горах, были выносливы, хоть и не так быстры, как степные. Уверенные, что ни кто не посмеет их преследовать, они чувствовали себя в безопасности, но на всякий случай, вождь племени приказал оставить засаду из десяти воинов, чтобы задержать и уничтожить противника, если таковой объявится. К исходу ночи лохмачи надеялись добраться до подножия гор. А там они уже были дома и могли провести похоронный обряд погибших сородичей.
Ничего не подозревающие Иван и его новый друг нарвались на засаду. Стрела попала в руку Ивана. Но даже раненный, юноша не дал шанса напавшим на него трём лохмачам. Друг, в свою очередь, разобрался с остальными.
Когда с последним врагом было покончено, он бросился помогать Ивану слезть с коня. Потом вынул из раны стрелу и, наложив какую-то мазь, перевязал ему руку.
- Я смотрю, ты не только воин, но и лекарь,- с благодарностью сказал Иван.
Друг лишь кивнул в ответ головой.
К утру, рана зажила. Мазь оказалась волшебной. Быстро собравшись, юноши двинулись дальше. Им предстояло ехать по открытой местности. Впереди виднелись горы. Как они ни торопились, только к вечеру им удалось достигнуть подножия гор. Оставив лошадей, Иван и Друг двинулись по широкой тропинке в горы. За одним из поворотов они заметили огни. Это было поселение лохмачей.
Селение лохмачей находилось на широком плато. В скалах были проделаны углубления, где жили военачальники, а по всему плато стояли юрты покрытые шкурами. Заканчивались они остроконечными пиками. Посреди плато горел яркий погребальный костёр, а вокруг него танцевали воины. Под навесом у скалы лежали связанные пленницы. Ни них никто не обращал внимания. Их участь должна была решиться на следующий день, при разделе награбленного добра.
Две тени проскользнули вдоль скалы и приблизились к пленницам.
Иван нагнулся и стал перерезать верёвки, освобождая женщин. А Друг в это время следил за лохмачами, чтобы в случае необходимости задержать воинов. Всё произошло быстро и тихо, и, незамеченные, пленницы стали красться к тропинке. По дороге они обнаружили двух мёртвых охранников.
Иван не отходил от Алёны, сердце его радостно колотилось. Уставшая девушка сдержанно отвечала на его знаки внимания. Её горящий взгляд чаще был устремлён в сторону неизвестного юноши в маске. Ослеплённый любовью, Иван не замечал этого.



Как ни старались они уйти незамеченными, исчезновение пленниц скоро обнаружили и за ними пустили погоню. Было ясно, что уйти от погони им не удастся. Друг стал показывать знаками, чтобы Иван уходил, а он останется, чтобы задержать преследователей. Иван стал отказываться, но посмотрев на изнурённых пленниц, молча согласился. Он обнял приятеля со словами:
- Ты мне теперь как брат. Я обязательно вернусь.
В ответ, Друг обнял Ивана. К незнакомцу подошла Алёнка. По её щекам текли слёзы. Она бросилась на шею юноше и прижалась к его груди.
Через минуту беглецы продолжили спуск, а Друг, двинулся вверх, навстречу врагу. Найдя удобное ущелье, для встречи с неприятелем, он снял маску и отбросил в сторону. Вдали виднелись шатры. По всему ущелья были разбросаны убитые воины. Сейчас, когда время было предостаточно, юноша с интересом разглядывал их. Кто-то уже пытался дать отпор лохмачам. Теперь только их объеденные кости напоминали о произошедшей трагедии. Степан, расправив плечи, встал посреди тропинки, ожидая неприятеля. Сейчас он был самым счастливым человеком. Его любит Алёнка! Он был готов умереть на этом месте, но не пропустить лохмачей.
- Умирать собрался?- услышал юноша знакомый голос.
У скалы стоял Том.
- Ты выдержал испытание молчанием и не раскрыл себя,- продолжил мультипут,- теперь настало время помочь тебе.
Том хлопнул в ладоши. Перед Стёпкой появилось девять воинов в масках и серебряных кольчугах.
Том исчез, а воины перекрыли тропинку и стали в ожидании. Из-за поворота показались лохмачи. Они налетели на воинов и были сброшены в ущелье. Это на некоторое время остановило их. Посовещавшись, они вновь начали атаку. С каждым их новым натиском исчезал один из двойников воинов. Но прежде чем исчезнуть, он сбрасывал в пропасть не менее десятка противников. Настал момент, когда Степан остался один. Силы покидали его, но и враги были напуганы и отошли. Оглядев место сражения, Степан стал спускаться. Его лошадь стояла привязанная на месте. Вскочив на неё, он помчался домой.
Весть о том, что вернулся Иван с женщинами, захваченными лохмачами, вмиг облетела село. Радостные жители обнимали спасённых пленниц и Ивана. И только два человека не принимали участия в веселье. В стороне стояла заплаканная Алёнка, и хмурый Иван нервно поглядывал в сторону леса. Он собирался вернуться назад, чтобы если не спасти Друга, то хотя бы похоронить. Вдруг, вдали что-то заблестело. Иван присмотрелся и разглядел скачущего всадника с развевающимся красным плащом. Радости Ивана не было границ. Он выскочил за ворота. Следом выбежала Алёнка и бросилась навстречу всаднику. Всадник остановил коня, и Алёнка бросилась Степану на грудь. Теперь и Иван, и все жители узнали в незнакомце Степана. Хоть и грустно было сознавать, что твоя девушка полюбила другого, но это не испортило настроения Ивана. Он искренне прижал брата к Груди.
- Как же я не догадался, что это ты?- сокрушался Иван,- ведь чувствовал, что родное и дорогое мне существо.
Степан, обнимая брата, тяжело вздохнул.
- Нельзя мне было выдавать себя,- ответил он,- таково было условие мультипута. Но и в беде не мог я тебя бросить.
- Эх! Знал бы, что это ты, ни когда бы не оставил тебя там одного,- тяжело вздохнул Иван.
А в это время Алёнка стояла, рядом потупив глаза.
- Ты прости Иван, что не тебя полюбила. Я сердцем почувствовала, что это Степан, да глазам не поверила. Я раньше жалела его, а вот оказалось, что и любила.
- Не кручиньтесь, дорогие мои,- обнял Иван брата и Алёнку,- живите счастливо, а я поеду своё счастье искать.
В стороне стоял мультипут и размышлял:
- Получается, что сделав одного брата счастливым и здоровым, я другого обрёк на душевную боль и скитания.
Том подошёл к братьям.
- Я поеду с тобой,- сказал он Ивану,- и, пока ты не найдёшь своё счастье, буду находиться рядом.
- Мне очень не хочется, что бы ты уезжал,- вздохнул Степан,- но я понимаю тебя и уважаю твой выбор. За родителей не беспокойся, они будут жить с нами. А тебя мы будем всегда рады видеть. То, что Том будет тебя сопровождать, меня только радует. Он присмотрит за тобой. Братья обнялись. Иван попрощался с родителями и, вскочив на коня, и посадив спереди мультипута, отправился в дальнее путешествие в поисках счастья.

Рассказ № 3 (по картинке 2)
№ 2

Утро не наступило

Когда человеку исполняется шестнадцать, мало кто осознаёт, что он уже взрослый. Кажется, ничего не поменялось, детские мысли и переживания всё ещё с тобой, но что-то нависающее над душой, давящее на тебя, уже не даёт покоя, словно ждёт своего часа, чтобы продемонстрировать все прелести взрослой жизни в самый неподходящий момент.
Не стану скрывать, я никогда всерьёз не задумывался о собственной жизни, но кто в этом возрасте о таком думает? Нет, меня, конечно, иногда беспокоили те или иные решения отца, принимаемые относительно моей судьбы, но это были лишь мимолётные беспокойства, которые я всегда старался поскорее от себя отогнать.
Я не помню своей матери, говорят, она умерла от чахотки сразу после моего рождения, но, по словам Луизы, смерть эта очень сильно повлияла на нашего отца. Правда, я признаться не очень представляю себе отца другим, нежели теперь. Говорят, он был молодым, подающим надежды художником, а Луиза даже вспоминала, что отец часто смеялся. Возможно. Я не видел, чтобы он смеялся. Никогда. Наверное, он так и не смог пережить потерю, что и сформировало всю ту атмосферу, в которой прошло моё детство.
Оставшись с двумя детьми, отец так и не женился во второй раз, хотя вполне мог себе это позволить, ведь в юности он унаследовал неплохие деньги. Думаю, он искал уединения, и видеть рядом с собой другую женщину было для отца лишним напоминанием о жене. Напоминанием, которого он страшился. Поэтому отец и построил дом в такой глуши, где даже соседи не видят друг друга месяцами, благо в Луизиане таких мест предостаточно. Там я и вырос, в компании своей старшей сестры Луизы, пожилой негритянки Сары Долкинс, которая одна вела всю работу по дому, и глухонемого Тобиаса, рубившего нам дрова, и смотревшего за единственной лошадью.
Они не были слугами в том понимании, как это было принято в то время, скорее членами нашей странной семьи. Сара даже учила меня грамоте. В те времена встретить образованного негра было большой редкостью, но Сара в молодости несколько лет провела во Франции, где получила кое-какое образование, и теперь передавала его мне, по мере своих скромных сил, тем более что отцу было совершенно наплевать, умею ли я читать и писать. Иногда мне вообще казалось, что я для него не существую. Сара пыталась некоторым образом заменить мне мать, но ей ведь было уже за шестьдесят, и это не очень то получалось. А ещё я никогда не забуду деревьев, шумящих за окном моей комнаты.
О да, деревья. Я многие часы проводил сидя на подоконнике и глядя на них. Лес начинался совсем недалеко, футах в двухстах от нашего дома, и именно лес за окном играл в моём детстве ту самую роль, которую у других детей играют друзья и приятели. Я рассказывал ему свои детские радости и беды, делился надеждами, а иногда даже спрашивал совета. И, кажется, он даже отвечал мне, хотя, скорее всего со мной говорило лишь воображение одинокого ребёнка.
Луиза была старше на целых семь лет и не очень-то стремилась меня развлекать. Наверное, она вообще ненавидела нашу нынешнюю жизнь, а может и отца, который этой жизни способствовал, ведь сестра помнила жизнь в Новом Орлеане, мне же просто не с чем было сравнивать. Как только Луизе исполнилась семнадцать, сестра вышла замуж за небогатого землевладельца и покинула наш дом. Вот уже шесть лет я не видел её. За всё время от сестры пришло лишь одно письмо, да и то написанное её экономкой.
Отец никак не отреагировал на этот уход. Он и раньше, уделяя нам не более пары равнодушных фраз за весь день, и судьба дочери его видимо не интересовала совершенно. Иногда я видел, что руки отца заляпаны краской, а, следовательно, он работал, но никогда не показывал никому из нас свои картины.
Так прошли шесть лет. Шесть долгих лет, когда ничего в нашей жизни не менялось, единственным моим собеседником был лес за окном, а единственным событием за всю неделю являлся приезд Тома Элнорта, который по вторникам привозил нам продукты и свечи. А так же новости. Но затем всё изменилось.

* * *

В полдень Том, как обычно появился на своей грязной, скрипящей телеге, и пока Тобиас разгружал муку и солонину, он как обычно сидел на кухне и, угощаясь ржаным самогоном, рассказывал всякие небылицы. Но в этот раз Том не сообщал давным-давно устаревшие сплетни, а говорил о вещах гораздо более удивительных и серьёзных. По его словам, в округе творилось что-то странное. Люди по ночам всё чаще видели жуткие фигуры, бродящие вокруг домов, несколько лошадей в соседних поместьях наутро нашли растерзанными, и виновата в этом, видимо, стая волков, которая, судя по всему, появилась в округе.
- Волки? – Сара удивлённо посмотрела на него – Откуда здесь волки? Вроде раньше не было никогда.
- Раньше не было. Вы здесь всего ничего, а старожилы говорят, лет пятьдесят назад здесь волков тоже не было. Но волки появились, точно вам говорю, и через лес ночью теперь никто ездить не хочет.
- Они кого-то загрызли – с интересом влез я в разговор.
В нашей скучной жизни даже волки были чем-то донельзя интересным.
- Ещё как загрызли – Том хмуро посмотрел на меня – Сынишку мясника, несколько лошадей, дюжину собак. И главное, днём их никто не видел. Так что на ночь окна запирайте, как следует.
Том с кряхтением поднялся и вышел. Я хотел было расспросить Сару про волков, но она прогнала меня с кухни, и жизнь снова вернулась в свою скучную колею. Однако вечером перед ужином в столовую неожиданно вошёл отец. Обычно он ужинал у себя, и я очень удивился, увидев, как он входит, держа в руках нечто большое и плоское.
Это была картина. Отец сам залез на стул, и, забив в стену гвоздь, повесил её прямо напротив стола. Никогда раньше я не видел отцовских картин, и даже не знал, пишет ли он их сейчас, потому как входить в отцовскую комнату мне строго воспрещалось. Сара говорила, что они были очень красивы.
На картине была изображена молодая и весьма привлекательная женщина, которая стояла на лестнице, держа за руку маленькую девочку, а перед ними находилась большая собака со щенками. Краски были яркими, женщина выглядела радостной, весёлой, а щенки лохматыми и очень забавными, так что я даже удивился, как, никогда при мне не улыбнувшийся отец, смог такое написать.
И только реакция Сары оказалась какой-то непонятной. Увидев картину, он вздрогнула, и выронила полотенце, но отец лишь хмуро посмотрел на неё, и вышел.
- Что случилось? – я удивлённо смотрел на старую негритянку.
- Ничего.
Выглядела Сара очень испуганной, но как я ни старался, отвечать на мои вопросы она отказалась наотрез.
Помню, что той ночью я спал очень неспокойно. Постоянно просыпался, то ли от шума деревьев за окном, то ли ещё от чего, а один раз мне даже показалось, что мимо моих дверей кто-то прошёл, но, выглянув в тёмный коридор, я никого не увидел. Прошло несколько дней, вполне обычных и однообразных, отец больше в столовой не появлялся, а Сара всё так же отказывалась обсуждать со мной странную картину.
Отец перестал выходить из своей комнаты даже на прогулку, хотя раньше часто прохаживался по тропинке вокруг дома, да и я старался мимо его дверей лишний раз не ходить. А потом исчез Тобиас. Утром его просто не оказалось в тесной пристройке, где ночевал наш конюх. Я хорошо помню потрясённое лицо Сары, словно она не могла поверить в случившееся, но отец хмуро завил, что Тобиас, видимо, ушёл, и больше на эту тему говорить не следует.
В ту неделю к нам впервые не приехал Том Элнорт. У нас был запас провизии, и мы могли продержаться и две недели, но меня больше поразила реакция отца. Он отвечал раздражённо, а один раз даже сказал Саре не беспокоить его всякой ерундой, и убираться ко всем чертям. Это было чересчур даже для него, и впервые мною овладела странная тревога. Словно тучи сгущались над нашим унылым домом, но что именно происходит, я понять не мог.
В одну из следующих ночей меня снова разбудили голоса. На этот раз я был уверен, что мне не почудилось, кто-то громко разговаривал, причём настолько громко, что слышно было даже в моей комнате. В коридоре было темно, и лишь пара окошек под потолком слабо рассеивали тьму белесым лунным светом, но я ведь я знал здесь каждую доску, и мог обойти весь дом с закрытыми глазами. Я осторожно двинулся на шум, и, наконец, понял, что он доносится из отцовской комнаты. Стена здесь имела глубокую нишу, предназначенную для вазы с цветами, которых у нас никогда не было, и, вжавшись в эту нишу, я прислушался.
- Господин, вы должны это прекратить! – в говорившем я узнал Сару.
- Что?! Хватит нести эту чушь!
Голос отца буквально срывался от ярости, и я невольно вздрогнул, никогда я не слышал я от него таких интонаций.
- Господин, так нельзя! Всё это время я молчала, но у вас сын! Подумайте, господин. Бог не прощает подобного!
- Разве не ты предложила мне это?
- Я ошибалась, господин. Я страшно ошибалась. Бог покарает меня за это, но вы должны прекратить. Ради вашего сына.
- Я сказал, хватит! Убирайся! Если тебе что-то не нравится, можешь уходить. Я никого не держу.
- Господин, не губите себя…
- Я сказал, убирайся к чёрту!!!
Хлопнула дверь, и в коридор со свечой вышла Сара. Меня, стоящего в темноте, она не заметила, но даже в тусклом свете свечи я увидел, как тяжело, опустив плечи, идёт эта старая женщина. Когда Сара ушла, я некоторое время затаив дыхание, стоял неподвижно. Нужно было развернуться и идти в свою комнату, но полоска света из-под двери отцовского кабинета каким то образом удерживала меня. Хотелось подойти и прислушаться, услышать, чем занимается отец, и я почти решился на это, как вдруг странный шорох заставил меня окаменеть.
Кто-то мягко шёл по коридору со стороны холла, причём шел, не зажигая свечи. Луна за небольшим окошком света почти не давала, и потому приближающегося человека я видел лишь как некое тёмное пятно на фоне общей тьмы.
Самым страшным для меня было не то, что темнота не позволяла разглядеть человека, а то, что этого человека здесь просто не могло быть. После исчезновения Тобиаса нас в доме было всего трое, я, отец, и Сара, но это были не шаги старой негритянки, с её одышливой походкой, ни даже стук старых башмаков Тобиаса, который всегда ходит тяжело, громко топая и шаркая по полу. В доме просто не могло больше никого быть, но, тем не менее, я слышал эти мягкие, приближающиеся шаги, и уже с трудом сдерживался. Ужас был таким, что неожиданно захотелось завыть, и броситься отсюда сломя голову.
Шаги стихли, кода тёмное пятно остановилось у двери отцовской комнаты. Затем послышались лёгкие скребущие звуки. Словно енот царапал дверь.
- Открой. Пожалуйста. Холодно. Очень холодно.
Могу сказать точно, факт, что в тот момент я не обмочился от ужаса, наполняет меня непонятной гордостью даже сейчас. И, казалось бы, голос оказался очень даже приятным, и, судя по всему, принадлежал женщине, но уже то, что этой женщине в нашем доме совершенно неоткуда было взяться, вызывало тот ужас, который сжал меня.
Я бы не удивился, если бы гостья приехала днём, у нас были свободные комнаты, и мы могли принять гостей, но днём никто не приезжал. И вечером не приезжал. И даже ночью не приезжал, я непременно бы услышал скрип и ржание, а в отсутствие Тобиаса мне пришлось бы заботиться о лошадях, но к нам вообще, вот уже полторы недели никто не заглядывал.
- Открой. Пусти. Холодно.
Женский голос продолжал тихо бубнить, и дверь кабинета распахнулась, создав на противоположной стене квадрат света. На пороге стоял отец, со свечой. Лицо у него было возбуждённое, даже лихорадочное, чего за отцом я никогда не замечал, губы его дёргались, рука со свечой дрожала крупной дрожью, отчего тени на стенах метались и плясали, а перед ним… От удивления, я даже позабыл про страх. Перед отцом стояла женщина в красивом платье.
На мгновение всё было передо мной как на ладони, я видел каждую черточку, каждый изгиб красивого лица странной гостьи, а затем женщина шагнула в комнату, и дверь захлопнулась.
Дальше стоять там я уже не смог. Ноги, словно сами сорвались с места, и я даже не помню, как добрался до своей комнаты. Всё что я смог дальше это сидеть перед горящей свечой и дрожать. Потому, что не мог заставить себя погасить свет. Просто не мог.
Я узнал ночную гостью, и было бы странным, если бы я не узнал её. Вот уже неделю я каждый день видел эту женщину за завтраком, обедом и ужином. На картине висящей в столовой.

* * *

Наутро Сара не вышла к завтраку. Я сидел в пустой пыльной столовой, как сидел здесь каждое утро, но старой негритянки не было. А ведь она всегда просыпалась гораздо раньше, чтобы приготовить завтрак мне, отцу и Тобиасу, но сегодня я был здесь один, и с каждой минутой мне становилось всё более страшно. Стены словно давили, тишина в доме заставляла сжиматься, а на картину я вообще старался не смотреть. Ни скрипа, ни движения. Только я, словно бы единственный оставшийся в мире человек.
Наконец я не выдержал и почти бегом отправился в комнату Сары. Может, она заболела? Дверь был заперта, и я постучал:
- Сара.
Ответом мне была лишь тишина.
- Сара – уже громче позвал я, но ответа всё равно не было.
Я растерянно озирался. Что делать? Я волновался за старую негритянку, ведь если подумать, никого ближе Сары у меня в жизни не было. Я действительно воспринимал её как мать, поэтому это молчание за дверью разворошило в моей душе самые неприятные предчувствия.
Наконец, решившись, я направился к отцу. После ночных событий мне очень этого не хотелось, но я просто не знал, что делать дальше. Комната отца тоже была запертой. Я постучал:
- Кто там? – его раздражённый голос заставил меня вздрогнуть.
- Отец, Сара не выходит из своей комнаты.
- И что?
- Я… - я запнулся – Что мне делать?
- Уходи.
- Что? – я поначалу не понял.
- Я сказал, уходи. Не мешай мне. Я не знаю где Сара.
Я растерянно стоял перед запертой дверью, но отец больше не сказал ни слова и я ушёл. Ещё некоторое время я бесцельно бродил по дому, сидел в своей комнате, и, наконец, найдя в сарае топор которым Тобиас колол дрова, направился к комнате Сары. Нужно было что-то делать, и ничего иного в тот момент я придумать не смог.
Замок поддался не сразу, но, наконец, я сумел выломать его, и дверь распахнулась. В комнате было пусто. Кровать оказалась заправленной, словно на ней никто в эту ночь не спал, свечу тоже не зажигали. Сары не было.

* * *

Я не смог спать в ту ночь. А кто бы смог? Я сидел перед зажжённой свечой и молился. Раньше молитву я воспринимал лишь как рутинную обязанность, но теперь я просто не знал, что ещё мне делать. Лес за окном шумел, как мне казалось необычно, по другому. Обычно шум деревьев меня успокаивал, но теперь было в нём что-то особенно зловещее, и, прислушиваясь к этому шуму, я не сразу заметил другой звук. Кто-то звал меня.
- Тедди.
Я с удивлением завертел головой.
- Тедди. Тедди.
Звук шёл из коридора. Темнота и слабый огонек свечи придавали этому странному зову нечто потустороннее, поначалу я даже зажал уши руками. Но затем решился. Со свечой я вышел в коридор. Зов не прекратился. Тихий и какой-то тоскливый. Словно стон. Кто-то явно звал меня, и звук шёл оттуда, где находилась комната отца.
Дверь была приоткрыта, но я некоторое время стоял в нерешительности. Ведь я никогда сюда не входил, страх перед отцом был сильнее любопытства. Наконец я толкнул дверь. На первый взгляд в комнате царил сущий беспорядок, вещи валялись на полу, кувшин с водой был перевёрнут и под столом растеклась лужа, но я ведь понятия не имел, как обычно выглядит комната отца. Может и так.
Отец лежал на полу, раскинув руки. Я замер.
- Тедди…
Я поначалу даже не понял, что это произнёс он. Голос был сиплый, слабый и казалось, отец выдавливает слова через силу.
- Теодор…
Голос его был так слаб, что я невольно сделал шаг вперёд и наклонился.
- Отец, что с тобой?
- Прости, Теодор… - его грудь вдруг заходила ходуном, тело сотряс приступ сильного кашля, но вскоре он снова, даже не произнёс, прохрипел:
- Прости меня. Я этого не желал. Совсем не желал. Совсем…
Он закашлялся и я, оглянувшись, заметил на тумбочке стакан с водой. Пришлось приподнять отцу голову, чтобы он смог сделать несколько глотков.
- Я лишь хотел её вернуть – голос отца окреп – Вернуть Катарину. Мою Катарину. Я думал, что… смогу. Я был так рад, когда получилось…
Я молчал. Не потому, что у меня не было вопросов, просто я мало что понимал.
- Но я ошибся. Это не она. Твоя мать была доброй женщиной, а это… Это не может быть она.
- Моя мать?
И тут я словно прозрел. Я понял, кого мне напоминала девочка на картине. Луиза. Значит держащая её за руку женщина, это моя мать? Я ведь даже не знал, как она выглядит.
- Отец – мои губы дрожали – Та женщина. На картине.
- Нет! – он с неожиданной яростью дёрнулся, но снова без сил растянулся на полу – Не дай ей себя обмануть. Как она обманула меня. Это не она. Это… нечто другое. Слушай меня… Слушай, потому что мне немного осталось, и тебе придётся сделать всё… самому. Сара подсказала мне путь. Её чёртовы друзья… они могли многое. Я потратил на это десять лет. На эту картину. Она сказала, что это сработает… Что так уже делали… И я решился.
- Решился?
- Не спрашивай. Даже не думай об этом! Я написал эту картину. Ты даже не представляешь, чего мне это стоило. Но когда всё получилось, и в ту волшебную ночь Катарина пришла ко мне… Вернулась ко мне… Живая… Я был словно в бреду, от счастья. Я ошибался. Я не понял… Она сказала, что не может быть здесь долго. Сказала, что я должен дать ей жизнь. Чужую жизнь. Иначе она уйдёт. А я так не хотел, чтобы она уходила. И тогда я убил Тобиаса.
- Что?!
- Я всего лишь хотел, чтобы моя жена была со мной. Только этого. Я ведь так её люблю… Прости Теодор. Прости.
Неожиданно по его впалым щекам потекли слёзы.
- А потом она сказал, что этого мало. Что нужно ещё. И я дал ей Сару. Я не смог устоять. Не смог. Ведь я так люблю мою Катарину. Я не хочу потерять её снова… Не хочу… Тела я сбросил в старый колодец за домом. Может когда-нибудь, Бог простит меня… Я думал это всё. Думал достаточно. Но этой ночью, она сказала, что ей нужен ты.
Я в ужасе уставился на отца.
- Я не смог. Просто не смог. Не такой ценой… Я понял… Это не она, Теодор. Это не моя Катарина… Нечто приняло её образ… Она бы никогда не попросила такого. Она ведь так радовалась твоему рождению. Никогда, слышишь. Она бы не… Это не она!!! – отец снова яростно рванулся - Теперь я понимаю… Многое понимаю…
Он вдруг напрягся и тяжело задышал:
- Слушай… Сожги… Тедди… Огонь…
Тело отца забилось в резких конвульсиях, словно его ломало и выворачивало изнутри, и я попятился. Так и стоял у стены, пока он не затих. Но даже тогда не сразу я понял, что отец мертв. А когда понял, бросился не в свою комнату, а на конюшню. Единственной моей мыслью тогда было «Нужно кого-то позвать», ведь я теперь совсем один в этом доме. Или не один, но это было ещё хуже. И неважно, что на дворе ночь, я был готов нестись через лес даже во тьме, только бы оказаться подальше от этого ставшего таким страшным дома.
Наша единственная лошадь лежала в стойле, и даже в тусклом свете свечи я видел, что бока её не двигаются. А на шее протянулась широкая рваная рана.

* * *

Первое что я сделал, вернувшись в свою комнату, это заперся на ключ. Глупо, наверное, ведь нужно было что-то предпринимать, но я просто заперся в комнате. Так и сидел, забившись в угол, не замечая времени. Весь следующий день, до самого вечера, не чувствуя ни голода, ни усталости. Я словно оцепенел.
Когда, наконец, я пришёл в себя, то обнаружил, что уже поздний вечер, в комнате темно, а я очень хочу есть. Что делать дальше? Нужно было как-то добраться до соседей, но без лошади я не успею, а значит, придётся заночевать в лесу. Вспомнились странные волки, о которых говорил Том Элнорт, вспомнилась рана на лошадином горле.
А ещё я вспомнил слова отца. Он ведь говорил, что нужно сжечь картину. Не знаю, правду ли он мне рассказал, или всё это бред умирающего, но я был готов на что угодно, толь ко бы не повстречать снова ту женщину с картины. Женщину с обликом моей матери.
Я зажёг свечу и направился в гостиную. Сжечь. Легко сказать. Но как? Печь на кухне не горит, а в руках у меня лишь свеча. Я просто стоял и смотрел на картину, смотрел на женщину, на девочку, на смешную собаку, и не сразу понял, что что-то изменилось. Всё на картине словно приобрело другие оттенки. Щенки не казались больше такими смешными и весёлыми, девочка словно отворачивала от меня заплаканное лицо, а женщина… Женщина наоборот смотрела на меня. Смотрела пристально, внимательно. И как-то властно, словно была уверена, что никуда я не денусь.
Я не сжёг картину. Я испугался. Изображение менялось все сильнее, буквально на глазах становилось совсем уж зловещим, лестница покрылась пылью и трещинами, на белом платье девочки проступили бурые, неприятные пятна, даже глаза нарисованной собаки приобрели жуткий красноватый отблеск, и ужас, овладевший мною, сам понёс меня обратно в комнату. Повернув ключ, я, дрожа, прижался к двери спиной и замер. Замер, потому что услышал за дверью шаги. Мягкие и осторожные. Дрожа всем телом, я попятился.
- Открой. Холодно. Очень холодно. Впусти.
Что-то скреблось в мою дверь, а женский голос всё повторял:
- Открой, Тедди. Холодно. Так холодно. Впусти меня, Тедди.
Я зажал уши. Свеча потухла, и не осталось ничего, кроме этого скребущегося звука и мягкого женского голоса за дверью.

* * *
Утро не наступило. Не знаю как, не знаю почему, но за окном по-прежнему ночь, хотя я уже довольно давно в комнате. Возможно, я просто обезумел, и это лишь мой бред, но утро не наступило. Не наступило.
А за дверью по-прежнему она. Скребётся, просит, повторяет моё имя. Я не могу больше. Просто не могу. Сейчас я допишу эти строки в своей старенькой, потрёпанной тетради, в которой ещё много лет назад под руководством Сары выводил свои первые каракули, и поверну ключ. Я должен это сделать. Просто должен. Потому что больше не могу.
Быть может, она не причинит мне вреда, ведь она же всё-таки моя мать. Не знаю. Не знаю. Не знаю. Не…

Рассказ № 4 (по картинке 7)
ПЕРКИНС

Хантер и Перкинс были оба (по общему мнению друзей и знакомых) слегка помешаны на средневековой романтике. Каждый вечер (а если была возможность, то и днем) они встречались в просторном зале, стилизованном под средневековое барокко и надевали подходящие к обстановке маскарадные костюмы. После этого из небольшого резного сундучка вынимались куклы-марионетки, и разыгрывалась одна и та же сентиментальная пьеса.
«Средневековый» зал, как и весь дом, принадлежал Хантеру, сундучок с марионетками – Перкинсу. Костюм у каждого имелся свой. Сюжет же пьесы (придуманый Хантером), был незатейлив. Молодая и знатная дама (иногда ее звали Луиза, иногда – Мэриэнн) имеет ревнивого и уже не очень молодого мужа. Однажды в их замок прибывает ее юный брат, уже несколько лет считавшийся погибшим. Муж в это время находился в отлучке. Дама принимает «незнакомца» - тут радость узнавания, слезы, объятия…и, разумеется, на пороге появляется ревнивый муж.
Не поверив истории про встречу родственников (но скрыв свои подозрения), он дожидается, пока Луиза (или Мэриэнн) выйдет из комнаты, затевает с юношей ссору и вызывает на дуэль. Мэриэнн-Луиза, услышав звон шпаг, но ничуть не подозревая о причине дуэли,в негодовании бросается между поединщиками, желая прекратить смертельную схватку.
И тут начиналось самое интересное. Ни Перкинс, ни Хантер не знали, какова будет развязка. Известно было лишь, что погибнет один из троих персонажей: Иногда погибал от удара шпагой муж-ревнивец, иногда это была дама, иногда ее юный брат.
От чего это зависело? Дрожание пальцев, или колебание нитей под воздействием температуры…или еще что-то….подсознательные желания кукловодов? Кто знает?
Окончив игру очереднм смертоубийствомы, Перкинс складывал кукол в сундучок, маскарадный костюм в сумку и отправлялся домой. Сундучок он обычно ставил на столик возле кровати и и засыпал с чувством глубокого удовлетворения. И не слышал, что из сундучка раздается странное шуршание и как будто шепот.
Начинала разговор обычно Луиза. Надо сказать, хотя куклы лежали в сундучке притиснутыми друг к другу и в неудобных позах, беседуя, они старались, насколько возможно, не выходить из предназначенной им роли знатных господ.
- Ах, -говорила Луиза-Мэриэнн, - как это утомительно и нелепо изо дня в день повторять одни и те же глупые фразы и жесты. Мои нервы совершенно расстроены.
- Невыносимо, совершенно невыносимо, - подхватывал тему Муж-Ревнивец .- как я ненавижу этих великанов-монстров, дергающих за ниточки…Я предпочел бы остаток жизни провести вот так, в темноте и духоте, лишь бы не испытывать этого унизительного чувства зависимости…
- А я, - восклицал Юноша, - всегда радуюсь свету, когда Монстр Перкинс открывает крышку нашей темницы. Но потом действительно начинается ад и бред. Мне ведь лет семнадцать, не больше? И я много лет где-то странствовал? Так сколько же мне было, когда я отправился в путешествие? Двенадцать? Четырнадцать?
- Да, - вздыхала Луиза – к тому же у этих Монстров такие нехорошие лица.. И они никак не могут запомнить, как меня зовут. Это неучтиво, наконец!
Юноша беспечно рассмеялся.
- А какие могут быть лица у тех, кто находит удовольствие в том, что изо дня в день убивает своих…
Он замялся в поисках нужного слова.
- …своих партнеров! НоНу мне, как и твоему супругу, и вовсе не повезло. Великаны и не подумали дать нам хоть какие-то имена. Не будем отчаиваться, однако. Нити нитями, но мы можем позволить себе кое-какую свободу. Сегодня, ты заметила, как ни направлял Перкинс мою руку, я опустил шпагу и не пронзил сердце твоего супруга.
Луиза скорчила недовольную гримасу (впрочем, в темноте этого все равно никто не увидел)
- За это я особенно благодарна вам, братец. В результате шпага моего драгоценного супруга пронзила сердце МНЕ!
- Это не моя вина. Он должен был сдержать удар…
Ревнивый Муж молчал. Стиснув зубы, он, просунув кончик шпаги в щель между крышкой и стенками сундука, пытался нащупать язычок замка.
Много дней продолжались подобные разговоры и попытки освободиться. Иногда Перкинс сквозь сон слышал какой-то скрежет, и думал – «это мыши». И однажды крышка сундука, разумеется, открылась.
Ревнивец, Юноша и Луиза вышли на свободу. Была глубокая ночь, и темно было почти как в сундуке.
- Теперь, пока Перкинс спит -тихо сказала Луиза (нет, пожалуй, все-таки Мэриэнн) – мы должны убить его…и освободиться.
Юноша так энергично замотал головой, что Ревнивец и Мэриэнн ощутили легкое прикосновение поднятого волосами ветерка.
- Убивать спящего – противно чести. Я не согласен.
- Мы рабы, - грустно возразила Мэриэнн. – Какая у рабов честь…
- Хуже рабов, - сквозь зубы произнес Ревнивец, - мы марионетки.
В этот момент луна вышла из-за туч и луч света, проник сквозь занавеси окна и осветил комнату. На столике рядом с сундучком пялилась в потолок маска циничного урода. А на постели лежал парнишка лет четырнадцати, он улыбался во сне и светлые кудри разметались по подушке .
- Это Перкинс? – шепотом спросила Мэриэнн.
- Да, - так же тихо ответил Ревнивец. Он обнажил шпагу и приставил острие к шее спящего великана, в то место, где пульсировала синяя жилка. – Жаль, что он снял маску. Лучше бы мне не видеть его лица. Я очень огорчен.

Рассказ № 5 (по картинке 4 )

Рассвет.

Я еду по ночному шоссе, и деревья мелькают вдоль дороги, как черные стражники с алебардами. Дорога безлюдна. Встречных машин нет, да и откуда они теперь? Иногда свет фар выхватывает из темноты мертвые, брошенные тачки, приткнувшиеся у обочины; иногда их обгорелые, искореженные остовы, валяются вверх тормашками где-то в кювете. Я не останавливаюсь. Поздно. Слишком поздно. Во всех смыслах, черт побери! Сзади меня, на сидении, посапывает Инка. Тихо так сопит, сладко, ну и пусть спит – так даже лучше. Не могу слышать это ее «Ы!»
Дорога бежит навстречу коридором света, шуршит асфальтом, всхлипывает ветром. На лобовое стекло вдруг наплывает Инкино лицо – такое, каким я его помню и люблю: хитрый прищур глаз, светлая прядка падает на высокий лоб, в левом ухе серьга с бабочкой, в зубах, в ее белых, ровных, чудесных зубках – карандаш. Или кусок кабеля. Или отвертка. Она не признавала карманов, и когда копалась в чем-то – будь то сгоревший чайник или глюкнувший комп – все необходимые мелочи совала в рот. Я дразнил ее «Самоделкин». Мой белобрысый мастер Самоделкин с вишневыми губами,… ишь, смеется,… глупышка! Что она делает на капоте, это же опасно,… хотя, нет, это же яхта, и мы с ней плывем под парусом, и волны…
Резкий звук автомобильного сигнала выдернул меня из сна. Визг тормозов. И уже потом – дрожь в коленях. Уснул! Я самым бессовестным образом уснул за рулем, и, слава Богу, засыпая, ткнулся лбом в рулевое колесо. Всполошенно успел затормозить, а если бы нет…ух, и влетел бы я сейчас, или в дерево, или в одну из этих груд покореженного металла… так влетел бы, что – все. Конец.
Хотя – какая разница? Так даже лучше. Особенно для нее. Рвануть, что ли, на полной скорости вперед, и красиво сверзиться с какого-то моста? Пока она спит? Пока я помню ее такой, как прежде – острой на язык чертовкой с хитрыми глазами, нежными руками, умнейшей башкой, и полной скептицизма душой? Ах, Инуся, ну и кто из нас оказался дураком?
Что-то горячее ударило мне в сердце, как мокрая тряпка, скрутило душу, и я не выдержал – заплакал. Сидел в машине, обнимал баранку, и всхлипывал, скрипя зубами от бессилия. Не хотел вспоминать, но стояла она передо мной как живая, в то утро дикое, когда я, немилосердно зевая после лихорадочно-бессонной ночи писательства, пытался понять: почему во всем доме нет света, и вообще нигде нет света; и где у нас турка – надо же хоть как-то сварить кофе; и что это за придурок, топает по двору, как слепой котенок, тычась во все углы? Шастает в одних трусах, а ночи-то в мае еще прохладные! А потом, помню, крик за стеной – кричала соседская девчонка, Вика, визжала на одной ноте поросячьим визгом, будто ее пороли с утра пораньше, и это было странно – сосед, Палыч, свою меньшую не то, что пальцем не трогал – пылинке на нее сесть не давал. А потом я в первый раз услышал это страшное, тупое «Ы?» Думал, кошмар снится. Я к Инусе, а она сидит на кровати, глаза пустые, как две сковороды оловянных, пустые совсем, и сплошное «Ы? Ы? Ы? Ы!!!»
Руку к ней протягиваю – она от меня шарахается. Забилась в угол. Не слышит, дрожит, как кошка побитая, глаза перепуганные, страх так и плещется. Даже не страх – паника.
- Что? Что такое? Инна? Сон плохой?
Молчит. Затихла. И я молчу – растерялся даже. Затаился. Выжидаю.
Она тогда встает неуверенно, начинает комнату оглядывать. Руки протянула – все вокруг себя ощупывает. Ко мне повернулась, жалобно так:
- Ы?
У меня зубы застучали. А она топ-топ, осторожно так, на кухню; я за ней. Вижу – стакан с водой на столе. Она в него носом потыкалась, а потом,… потом,… пальцы в воду макает, и облизывает, макает, и облизывает,… стакан на пол - бряк, вода разлилась, а она на четвереньки стала – и слизывает…
- Инна…
Встала. Глядит. Не на меня – сквозь меня.
- Ты меня не узнаешь? Инусик, это я…
«И-и-и-и, - это за стеной, на одной ноте, с перерывами, воздуха наберет, и опять, – и-и-и-и…»
Инуся моя встала, к двери пошла, а я на ноги ее гляжу. По ним моча течет, капает, лужицами на полу остается. И, похоже, девочке моей на это наплевать.
И тогда я понял – свершилось.

Я едва успел перехватить Инну на лестничной площадке. Наша дверь была открыта – я выходил утром узнать, что со светом. И соседская дверь тоже. Инна стояла, и равнодушно смотрела, как Палыч, ухватив в горсть коски его семилетней Вики, деловито трахает ее, прямо на полу в прихожей, пыхтя и похрюкивая от удовольствия. А Вика уже не визжит – воет тоненько, сбиваясь на всхлипы. Из кухни вышла викина мать, в одном шлепанце на ноге, глянула на то, что творилось в прихожей такими же оловянными глазами, как у Инны, и принялась жевать пачку печенья.
Целиком.
Не распечатывая.
И тогда во мне будто бомба взорвалась. Не помню, что я делал, и как. Очнулся уже в своей машине. Благо, она у меня почти под окнами! Инна рядом, кое-как мною одетая. В машине уже заранее приготовлено самое необходимое на первое время – как набросал в багажник еще в прошлогоднем декабре, так и вожу с собой до сих пор. Бензина, правда, маловато. Но заправляться некогда, сейчас главное – как можно скорее вырваться из города. Пока они еще там, в квартирах. Жрут конфеты прямо в фантиках, и трахают дочек. Но спустя полчаса-час эта дикая, тупая, потерявшая память толпа выплеснется на улицы, и тогда нам уже не уйти. Потому что это уже не люди. Это оболочки. Пустые оболочки, забывшие все, что откладывалось в их голове годами – от умения пить из чашки до заповедей морали и тригонометрических уравнений. Они позабыли все!
Я вытащил компас, который у меня тоже был приготовлен заранее. Взглянул на стрелку. Она показывала куда-то на восток. Потом начала вертеться во все стороны, не останавливаясь. Казалось, нехитрый приборчик сам ошалел от такого своего поведения.
- Все верно, приятель, - я криво усмехнулся то ли компасу, то ли себе, - а чего ты еще хотел в 2013 году? Думал, пару цунами в Индонезии, извержение на Суматре, и землетрясения по всем Андам – это все? Это были цветочки, милый. Ягодки – вот они. Смена магнитных полюсов. И кранты.
- Ы! – выкрикнула Инка, прилипая к стеклу машины, - ы, ы, ы!
Из-за поворота показалась толпа, человек двадцать. Пока еще растерянные, и неагрессивные. Но…
Да, они все забыли, но те, кто хочет выжить – учатся быстро. И смогу ли я,… если вдруг что…
Лучше не проверять.
- Едем, - сказал я сквозь зубы, и завел машину.

Сначала я еще осторожничал. И даже машинально соблюдал правила дорожного движения. У негорящих светофоров притормаживал, представьте себе, и озирался! Но людей на улицах становилось все больше, и толпа уже не оглядывалась растерянно – она гудела злым ульем, то тут, то там слышались вопли и бессловесные истерические крики. Где-то неподалеку раздался грохот; следом – визг, будто стая павианов бесится, не получив желанный апельсин. Впереди, за перекрестком, вдруг что-то ярко полыхнуло, земля дрогнула, взвились клубы то ли дыма, то ли пыли.
Взрыв? Очень может быть. Если один идиот добрался до газа, а второй нашел зажигалку.
Второй взрыв. Гораздо ближе. И языки пламени из-за дома, летят искрами. Я прибавил скорости. Глухой удар где-то внизу, по днищу машины, оборвавшийся всхлип-мяв… кошка! Боже, всего лишь кошка. Пока – кошка.
Еще один взрыв. Лист жести валится откуда-то сверху, прямо на капот, стекло покрывается сетью мелких трещинок. Инка бьется в истерике, бросаясь во все стороны – ей страшно, она ничего не понимает, она боится мчащейся машины, боится того, что там, снаружи, боится меня,… приходится остановиться хоть ненадолго.
- Тихо, тихо, малышка, тихо, моя девочка…
Бесполезно.
Я попытался скрутить ее – она укусила меня за плечо. И заплакала. Я смотрел, как ползут по ее щекам злые слезы бессилия, и чувствовал: еще немного – и я тоже взвою дурным воем. Куда я еду? Зачем? На что надеюсь?
И главное – зачем ее тащу с собой? Обратной дороги для нее нет.

Скажите, вы верили в конец света? Ну, да, тот самый, в две тысячи двенадцатом году; который вовсю пиарили в газетах и на который разве что только билеты не продавали? Только честно! «Скорее да, чем нет… скорее нет, чем да… да иди ты» - ясно, спасибо. Ну а Виктор, мой приятель еще со студенческих лет – верил. Настолько, что забил на выгодные предложения и карьеру, уехал в свой крохотный городишко, и там… что? Хм, как бы сказать-то правильно… и там полностью изменил свой образ жизни. Поселился в домике, что достался ему от умерших родителей, питался тем, что вырастет на огородике. Мяса не ел, ну, про "пить-курить" я вообще не говорю. Читал просто уйму литературы – физика, химия, история, биология, философия, эзотерика, мистицизм, даже религиоведение! В городке о нем говорили «чудик», крутили пальцем у виска, и посмеивались, считая местным юродивым. Это именно он рассказал мне о том, что нас может ожидать в две тысячи двенадцатом году. Ну, как рассказал. Мы общались через Интернет.
«- Сашка, не тупи. Ты же знаешь, что процессы в мозгу человека тесно связаны с магнитным полем Земли.
- Знаю, и что? – я подмигнул окошку скайпа.
- Сейчас магнитное поле Земли, и человека, находятся в резонансе.
- Витька, это знают все!
- Баба Маша, соседка моя, не знает. Ладно, поехали дальше. Теперь вспоминай, что там индейцы предсказывали нам всем на 2012 год.
- Они много чего предсказывали!
- А ты вспоминай.
- Я тебе что – кладезь знаний? Сейчас нагуглю…
- Не надо. Смену магнитных полюсов земли они предсказывали. Вспомнил?
- Да. И?
- Мало?
- Ну, не знаю даже. Плохо это, наверное. Вить, я же не физик, не томи, говори толком!
- Смена магнитных полюсов Земли, - Виктор говорил внешне спокойно, только в руках все время вертел карандаш, - приведет к нарушению резонанса магнитного поля Земли и магнитного поля, собственно, человека. Ну, и, скорее всего, вследствие этого, произойдет полное стирание памяти.
- У всех людей?
Хрясь! Обломки карандаша полетели куда-то в сторону. Потом решительное:
- Да! – (пауза), - нет…, - (чешет в затылке), - не знаю точно. Но читал, что шанс сохранить память есть у тех, у кого частота поля будет довольно высокой.
- Это кто же?
- Эмм… скажем, йоги, или те, кого называют «святые»
- Спасибо. Утешил. До святости мне еще ох как далеко. Особенно когда Инка рядом.
- Привет ей!
- Передам.
- И, вот еще что. Саня, когда это произойдет… в общем, если что… если ты чудом что-то будешь помнить…добирайся сюда, ко мне. Попытайся хотя бы добраться.
- Смысл, Витька?
- Выживать будем. Ты, я, другие уцелевшие.
- «Святых» соберешь? Думаешь, такие найдутся?
Виктор замолчал. Ссутулился. Потом, наконец, поднял голову:
- Не знаю, Саня. Ничего не знаю. Надеюсь, что будут те, кому удастся сохранить себя. Понимаешь, обычный человек ведь как живет? Ест, спит, жену любит, соседку хочет, на футбол ходит, читать не читает – мозг бережет от перегрузки. Стремится к счастью? Да, только вот счастье для него – если зарплату повысили, или в трамвае удалось на халяву проехать, или у соседа корова сдохла. Разве не так, Саня?
- Ну… - я развел руками.
- Любой выход за эти рамки изменяет частоту колебания поля человеческого мозга. Цель: подняться над миром, где мы сейчас барахтаемся, осознать его ничтожность, изменить свою внутреннюю систему ценностей. Способы? Разные. Работа над собой; медитация; перестройка организма; возможно, еще что-то. Не могу сказать точно. У меня пока лишь смутные предположения.
- Ладно, Вить, - я поерзал на стуле, - понял. Спасибо тебе за предупреждение.
- Сашка. Я ведь серьезно!
- Да я верю тебе, верю.
- Я серьезно, - повторил он, приближая лицо к камере, - я очень серьезно. Постарайся мне поверить. Представь, что это все правда; представь, что мир действительно потерял память. Ты же писатель, Сашка! Ты же можешь ночь строчить свою книжку, забывая обо всем! Ты же…»

Внезапная догадка встряхнула меня, как разряд тока. Даже не встряхнула. Шандарахнула просто! Ладони моментально вспотели, колени задрожали, я резко затормозил. Инка даже о что-то ударилась и заныла.
- Я понял, - сказал я охрипшим голосом, поворачиваясь к ней, - я все понял, Иннуся. Почему так вышло, что я с тобой говорю, а ты ни бельмеса не понимаешь. Дурочка ты моя. Кактус ты мой в горшке. Я ведь тогда, в «час Х», всю ночь писал. Ну, ты же знаешь, если на меня «накатит» - то все, меня нет. Я не здесь. Я там, в своем мире, и там я – Бог. А если еще и чую, что «пошло»… если поймаю нужные слова за хвост… эх, это же полная эйфория, отвал башки, парение души, и уж, наверняка, изменение этой чертовой частоты колебания моего чертового поля! Эх, Инка. Ничего не понимаешь, да, вижу. Канарейка ты моя перепуганная…
Я протянул к ней руку, чтобы успокоить, и зная уже, что сейчас она отшатнется - как всегда.
Не отшатнулась. Дала себя обнять. Глажу ее по волосам, успокаиваю, чувствую – расслабляется. Потом опять напряглась, ко мне прижалась, дышит часто, ноздри даже вздрагивают – запах мой почуяла? Скользит носом по телу, едва не мурлычет от удовольствия. В нос меня лизнула, хотел поцеловать – уворачивается, и опять – нюхает, опускаясь от шеи все ниже и ниже. Добралась до застежки джинсов, тычется носом туда, постанывает… и бедра сжимает-разжимает, сжимает-разжимает…
Мне стало муторно. Самка!
Моя самка.
Никому ее не отдам.
Никогда еще мы не любили друг друга так яростно…

Потом было много еще чего. Я вытащил сумку из багажника, достал оттуда консервы. Открыл пару банок. Учил Инну есть ложкой. Измазалась она здорово, но, кажется, принцип поняла. Я же уже говорил, что она у меня умница! И опять дорога. Пустая, что само по себе уже жутко, но когда вдобавок вдоль трассы все время попадаются машины… брошенные, или искореженные и обгоревшие – это капец! Люди-то этой ночью не все в кроватках почивали… кого-то ЭТО застало прямо в пути. Большинство просто проехало еще несколько сот метров, и быстро умерло. Кто-то смог чудом остановиться, и уйти бог весть куда. А в одной из машин мы нашли живого. Видимо, машина катилась, пока не остановилась. А он так и остался внутри. Дверцу-то открыть не так просто. Я попытался ему открыть – никак. Пришлось стекло выбить. Казалось бы – иди! Вот она – воля! Ан нет. Забился в угол, сидит тихо-тихо. Ну, я и уехал. Выберется! У меня свои заботы. Мне бы добраться к Витьке, и Инку довезти. Только не спрашивайте – «зачем». Если бы я сам знал! И вообще. Еду, еду, еду,…а где гарантия, что Витька не встретит меня возгласом «Ы?»
Черт. Черт, черт, черт!!!
А вдруг я единственный помнящий на всей земле???

От таких мыслей я гнал и гнал машину. Будто уехать от них хотел. Спешил так, словно там, за поворотом, будет все по-старому: и менты на дороге, и бабушки-торговки вдоль трассы, и оставшаяся позади почти налаженная жизнь, как и готовящаяся к изданию книга. А впереди - друг-чудак, который талдычит о конце света, но у которого знатная рыбалка и речка под боком – чудо! Чистейшее чудо!
Я даже уже мысленно поплыл по этой реке, на яхте с Инной, засыпая за рулем. Да, слава всем богам, вовремя очнулся.
Вовремя ли? Не знаю. Может, слишком рано.

Время шло, а я все еще не трогался с места. Как тормознул тогда, проснувшись, так и встал на мосту через одну из наших речек – вроде и не шибко широких да глубоких, а если плавать не умеешь – потонешь! Да и простоял почти до рассвета в раздумьях. Позади осталась бешеная дорога из Ада, впереди… я не знал, что ждет меня там, впереди. Дорога скатывалась с моста, вплеталась в лес, и вскорости (я это знал) должна была взбежать на пригорок, вильнуть хвостом сизого дыма вокруг маленькой автостанции, да и помчаться дальше, к югу. Но дальше мне не надо. Прямо от автостанции, третий дом по переулку, зеленый забор и две яблони у ворот – дом Витькиных родителей. Мне туда. Нам туда. Мне и Инне. И…
И что?
Я оглянулся. Инна все еще спала, укрытая пледом, на заднем сидении. Улыбалась во сне. Лицо чистое, лоб ровный, волосы растут высоко – интеллектуалка! За что же с тобой так, девочка моя? Ты же умница. Ты же знала кучу всяких вещей. Соображала так, что мне и не снилось. Бывало, я только начинаю морщить лоб, а ты – раз! – и выдала ответ! И смеешься….
Или молчала специально. Притворялась, делала вид хитрый, типа, «я глупышка», а я велся, пыхтел, находил решение…. и потом ты довольно улыбалась – радовалась за меня!
А когда у меня сдох ноут, и я рвал на себе волосы, потому что мой незаконченный роман накрылся медным тазом, именно ты раскурочила умершего, и сумела выдрать оттуда нужные файлы, и это было чудо, которое ты чудом признавать никак не хотела – смеялась, и твердила: «никакая информация не пропадает бесследно! Дай мне время, и стимул, и я восстановлю тебе все!»
- Так-таки все? - не поверил тогда я.
- Все, - серьезно повторила Инна. – До тех пор пока цел носитель информации, цел физически, я могу восстановить с него все. Главное – время, и стимул.
- Стимул? Что ты имеешь в виду? - опять спросил я.
Она засмеялась.
- Вот если у твоего друга Сыроежкина слетит ноут, я не буду возиться, потому что на Сыроежкина мне плевать. А на тебя – нет. Я вижу, как ты почернел от «утраты», и это для меня – стресс. Сильнее стимула не придумаешь. Разве что смертельная опасность.
Да, она так и сказала тогда – «смертельная опасность»
Смертельная опасность….
Смертельная опасность…

- Инусик, - тихо позвал ее я, поглаживая по плечу, - просыпайся!
Повторить пришлось три раза, пока она открыла глаза. Зевнула. Потом села, встряхнулась, сказала «Ы», намочила штанишки. Мне было уже все равно.
- Пойдем, разомнем ноги, - я потащил ее из машины, - а то все едем и едем, пятая точка болит.
Она все так же таращилась на меня бестолковыми глазами, улыбалась, терлась о мое плечо щекой. Мы подошли к перилам моста. Речка лежала внизу серой вощеной бумагой.
Я обнял ее за плечи, подхватил рукой под колени, и перебросил через перила.
Всплеск.
Круги на воде. Ровные такие, побежали во все стороны. И все. И я, вцепившись в перила, гляжу в воду, кусая губы, бормоча бессвязно:
- Инка, Инуська плыви, плыви же! Ты же можешь. Ты выросла на море. Ты спортсменкой была, у тебя первый разряд! Ты просто не можешь утонуть! Твое тело не может утонуть! Инка, плыви, плыви, плыви!!!
Серая вощеная бумага лишь колышется. Пусто.
Я заношу ногу на перила. Плевать, что плаваю как топор. Если Инна не выплыла, мне – тоже туда. К ней.
Вдруг светлая головка выскакивает из воды, как мячик, руки делают резкие и сильные гребки, приподнялась над водой, огляделась, увидела берег, и – пошла, вперед, красиво, как на дорожке в бассейне, поплыла к суше, к рассвету, к надежде!
А я вскочил в машину, и погнал ее с моста вперед. Надо перехватить Инну на берегу. Закутать в плед. Зацеловать до смерти. И думать, как жить дальше. Потому что теперь есть смысл жить дальше.
И,… может быть,… вдруг,… я надеюсь,… она выйдет из воды, сверкнет злыми глазами, и скажет мне с плохо скрываемой яростью:
- Ну, ты и придурок!

Рассказ № 6 (по картинке восемь)


Руслан - победитель Лукомора

Сквозь заросли густого леса пробирался витязь земли русской Руслан. Много он битв провёл, но так, как сейчас ему накостыляли, еще, ни разу не было. Одна мысль беспокоила его: скорее выбраться из леса и набрать войско, чтобы победить Лукомора. Наконец лес стал редеть, и Руслан вышел на поляну. Посреди поляны стояла избушка на курьих ножках, а рядом прислонённая метла. У Руслана родилась идея: похитить метлу и на ней полететь спасать Людмилу.
Бабушка Яга давно заметила незнакомца в чёрных очках, крадущегося к метле.
- Ну, я тебе сейчас задам!- мысленно пригрозила она.
И только Руслан протянул руку за метлой, как раздался ехидный голос:
- Ну, ворюга, сейчас получишь…
Руслан оглянулся и увидел старушку с клюкой.
- Да ты уже получил где-то, милок,- проговорила Яга, рассмотрев, что у незнакомца это не чёрные очки, а синяки под глазами,- видно, мало дали. Не думай, что справишься со мной, вот сейчас с тобой Леший разберётся, у него чёрный пояс по карате.
Из леса появился худой, обросший мохом старик и с криком: «Й-я-я-а-а!», встал в позу.
- Бабушка, не ворюга я!- взмолился Руслан.- Я русский князь, зять князя Владимира. У меня от свадебного застолья жену похитил злодей Лукомор. Я поскакал её спасать, а его телохранители избили меня и коня отобрали. Едва скрыться в лесу успел. Нельзя мне на Русь без Людмилы возвращаться, засмеют.
- Эх! - махнула рукой Яга,- да что я, изверг какой? Почитай, сама из русских. Неужто своему не помогу с басурманином справиться? Знаю я Лукомора. Большой он злодей, и победить его нелегко, он же колдун известный. А вся сила его в бороде. Лишишь его бороды, тогда и победить сможешь.
- До его бороды ещё добраться надо.- вздохнул Руслан.- Знаешь, какие мордовороты его охраняют?
- Не люди это,- проговорила Яга,- а истуканы каменные. Заколдовал их Лукомор. Но я знаю, как расколдовать их. Для этого нужно заклятье пропеть: «Марсельезу» на китайском языке. А потом летку-енку протанцевать. После этого колдовство перестанет действовать. Но истуканы - не единственная преграда к дворцу Лукомора. Потом бросится на тебя огненный лев. Ты его должен из огнетушителя потушить. Как пользоваться огнетушителем, я покажу. У меня в избушке есть, на всякий случай. Но и это не всё. Перед воротами дворца будет стоять охранник. Только он сможет открыть ворота, так как знает пароль замка. Но и к нему ключик знаю, какой подобрать. Этот охранник - оборотень в погонах. Сунешь ему взятку, триста тысяч евро, он тебе сам и ворота откроет и куда идти покажет.
Через неделю, выучил Руслан Марсельезу на китайском языке, научился летку -енку танцевать, прошёл инструктаж по пользованию огнетушителем, взял свёрток с деньгами для взятки оборотню и, поблагодарив Бабу Ягу, собрался уходить.
- Не забудь слово обо мне замолвить перед Владимиром,- напомнила Яга,- я за него каждый год голосую на выборах.
Вывел Леший Руслана из леса, сразу ко дворцу Лукомора. Идёт Руслан, а самому страшно, не прошли ещё синяки с прошлой драки. Вдруг неправильно какое слово пропоёт, да колдовство не поможет бабкино. А тут и истуканы появились.
- Мало, видно, ты в прошлый раз получил!- говорят.- Сейчас добавим!
Тут Руслан и запел «Марсельезу». Пропел, смотрит на них, а им хоть бы, что. Стал он летку - енку танцевать. Увидели истуканы, как витязь, громыхая доспехами, танцует, стали хохотать. Хохотали до тех пор, пока в гравий не рассыпались. Вздохнул Руслан с облегчением и дальше двинулся. Тут на него и огненный лев бросился. Стал его Руслан из огнетушителя поливать. Потушил с трудом. Стоит перед ним обгоревший лев и говорит:
- Спасибо тебе витязь, вовремя потушил меня. Если бы не ты, сгорел бы я.
Пошёл Руслан дальше. Смотрит, а перед дворцом поле выжженное, деревья мёртвые да вороньё кружит над горой черепов. Подходит к воротам, а перед ними стоит мужчина в мундире полицейского. На пиджаке депутатский значок. Руслан ему свёрток с деньгами. Пересчитал оборотень евро, и по его лицу растянулась сладостная улыбка. Открыл он ворота перед Русланом и показывает куда идти, что бы Людмилу найти. Идёт Руслан по палатам, глаза разбегаются: столько здесь добра невиданного, сколько дорогих украшений да драгоценных камней. Вышел он в сад, а там деревья золотые, листья на них серебряные, а вместо плодов, рубины и изумруды висят.
А Лукомор давно приметил чужака в своём саду. Схватил он палицу десятипудовую, да поднять не может. Схватил он двухпудовую, всё равно не по силам. Тогда попробовал пудовую. Опять тяжело. И взял он четвертьпудовую, и налетел на князя. Борода трёхметровая развивается, а сам чуть больше полуметра высотой. Но устоял витязь после удара палицей по шлему. Только шишку почесал. Схватил он за бороду Лукомора и давай к себе тянуть. А Лукомор вверх полетел и Руслана за собой поднял. Летает колдун день, два, а его попутчик не отпадает. Да ещё и заснул видно, храп такой, что утки, встречающиеся по пути, в обморок падают. Выбился из сил Лукомор и приземлился. А за это время, и Руслан проснулся и со свежими силами стал бороду тянуть. И вспомнил Руслан, что у него меч есть. Он этим мечом и отрезал бороду Лукомору. Долго, правда, резать пришлось, меч давно затупился.
Поднял он Лукомора и в мешок посадил, что бы князю Владимиру показать. Стал он искать Людмилу и нашёл её спящей в одной из палат. Вспомнил он сказку о спящей царевне и решил поцеловать её, чтобы разбудить. Два дня целовал, а результатов нет.
- Может мне какое другое действие надо применить?- подумал Руслан,- что-то поцелуи не действуют.
Но не стал он прибегать к экспериментам и, посадив впереди себя спящую Людмилу на коня, любезно предоставленного ему оборотнем в погонах, отправился домой. Сбоку, в мешке сидит Лукомор и возмущается.
- Эх, жалко мне такой дворец без надзора оставлять!- вздохнул Руслан и поскакал на Русь.

Рассказ № 7 (по картинке 1)



ЗДЕСЬ БЫЛО МОРЕ

Я хотел бы умереть во сне. Прошло то время, когда я думал, что надо встречать смерть лицом к лицу, презрительно расхохотавшись в ее безгубый оскал. Теперь я хотел бы увидеть в последнюю минуту жизни : легкий сумрак летнего вечера, тени от фантастических деревьев на тропе и дом со светящимся окошком – дом, где меня ждут.
А сейчас я стою под отвесными лучами солнца возле металлического забора раскаленного, как сковородка на огне и веду долгий бессмысленный разговор с девушкой, имени которой не помню. Наверно, я должен описать ее внешность? Темные волосы, чуть раскосые карие глаза, коренастая фигура. Правду сказать, не девушка моей мечты. К тому же я не только не помню ее имени, я не помню, где и когда мы встречались прежде. Мне кажется, и она не помнит. И каждый из нас пытается с помощью осторожных ни к чему не обязывающих вопросов выяснить личность собеседника, и мечтает прервать этот затянувшийся нелепый разговор. Но как это сделать вежливо и тактично? Я не знаю, и она не знает, и ситуация кажется безнадежной. И может быть, она длилась бы много часов, если бы я не увидел между железными щитами забора с угрожающей надписью «частное владение» этакую соблазнительную щель.. Словом, трусливо пробормотав «ну, пока» я юркнул в эту щель и ступил на запретную территорию.
Неужели мы говорили так долго? Солнце недвусмысленно клонилось к закату, тени от фантастически изогнутых деревьев легли на тропинку…Тропинка вила к симпатичному коттеджу, и вот в нем затеплилось окно… Какой удивительный, нереальный пейзаж! И вдали – морская лагуна, с обрушивающимся в нее водопадом.
И вот из увитой плющом беседки (а как же я не увидел ее прежде?) выходит стройная девушка в длинном серебристом платье и с распущенными золотыми волосами до пояса.
- Ты пришел – говорит она тихим, теплым, чуть таинственным голосом . - Я ждала. Но как ты решился?
Она тоже явно принимает меня за кого-то другого, и я тупо молчу.
= Ты же знаешь, вошедшего сюда в этот час ждет….
Я слышу надвигающийся гул прибоя, надвигающийся с нереальной скоростью, вот уже мы стоим по колена в воде, серебристое платье плотно облегает стройные ноги девушки и она улыбается.
Мне совсем не нравится ее улыбка. Потому, что во рту у нее два ряда острых, как у пилы, зубов. И тут волна накрывает меня с головой Когда я выныриваю, вижу рядом изогнутый острый плавник акулы. И раскрытую пасть с двумя рядами зубов (как у пилы).
Я ныряю в глубину, чтобы уйти от чудовища, но девушка…тьфу, пропасть!.. акула… тоже погружается, описывая вокруг меня круги. Я ухожу еще глубже. Акулы нет. Но и света нет. Холод. Мимо меня проплывают большие светящиеся медузы. Красиво. Не хватает воздуха. Надо вдохнуть. Дышать нельзя. Но я не удержавшись, делаю вдох… и ничего, дышу. Я рыба?
И в этот момент из какой-то немыслимой глубины поднимается огромная тень. Батискаф! Внезапно луч прожектора бьет меня по глазам, я зажмуриваюсь… и просыпаюсь.
И вижу, что я внутри прозрачной пластиковой коробки. Передо мной серый асфальт, и по нему идут непрерывным потоком машины. Я дремал на скамье, поджидая автобуса? Справа от меня сидит компания молодых людей. Они пьют пиво и смеются. Они не разговаривают, и даже не смотрят друг на друга. Просто – щелчок – открывается банка. Голова запрокидывается, содержимое высасывается. Смех. Снова – щелчок…. Все повторяется. Слева от меня двенадцатилетняя девочка причмокивая, сосет леденец чупа-чупс.
И тут теплый женский голос тихо и чуть таинственно произносит: «Миллион лет назад здесь было море». Я проснулся?

Рассказ № 8 (по картинке 7)
Дай мне руку.

Рождественские ярмарки, заполненные веселой суетой, всегда дают способ неплохо подзаработать. Шумные ряды торговцев предлагают товары на любой вкус. Лакомки бродят у лотков с пряниками и леденцами, модницы толпятся у прилавков с тканями, лентами, бусами, солидные горожане приглядывают упряжь, домашний скарб и лошадей. Лошади - это отдельная статья любой ярмарки. Чем богаче конный ряд, тем ярмарка солиднее. В этом году я прибился к небольшому бродячему цирку дядюшки Тома. Пара акробатов, девочка-плясунья, старый шут Том – он же хозяин цирка, - канатоходец, ну и я со своими незамысловатыми фокусами, вот и вся труппа. Место досталось бойкое. Народ с удовольствием смотрел на простенькое представление. В миску щедро сыпались медяки, а иногда и серебро.
Ничего сверхъестественного я не показывал, так - ловкость рук и умение отводить глаза. Вынимал из шляпы кролика, показывал банальные карточные фокусы, извлекал монеты из-за уха зевак и цветы из рукава. Конечно, можно было заставлять зрителей бегать босиком по углям, изображать из себя собаку, коня или петуха; но в этом городке инквизиция была строга, и за такие фокусы она по головке бы не погладила. Заканчивалось уже третье представление, когда к толпе зевак присоединилась она. Хорошенькая, свежая, как весенний цветок, в сопровождении служанки, загруженной покупками, незнакомка сразу приковывала к себе внимание, и так уж получилось, что номер я доигрывал только для нее, даже в конце подарил ей букет бумажных цветов.
Представление закончено. Монетки перебрались из кошелей зевак в миску маленькой плясуньи. Каждый отправился по своим делам. Обеспеченная, добропорядочная горожанка - в свою сторону, а балаганный фигляр - своей дорогой. В мечтах я уже сидел в теплой таверне, у большого камина, потягивал горячий грог из глиняной кружки, заигрывая с пухленькой служанкой. Рядом семенила и трещала без умолку взбудораженная выступлением и большим сбором Ташка, внучка дядюшки Тома.
- Ден, а Ден, ты чего это цветочки-то раздариваешь? Я тебе не буду всю ночь новый букет вырезать… Сам отдал, сам и делать будешь..
- А я тебе сказку вечером рассказывать не буду, вредина…
- Конечно, не будешь, ты сегодня опять просидишь до утра в зале, накачиваясь грогом, щупая толстух да облапошивая простаков в карты.
- Ташка, ну в кого ты такая язва растешь?
- В вас, конечно... Где бедному ребенку набраться хороших манер - кругом одни пьяницы, мошенники и бабники?
- Ребенок, прикуси свой грязный язык, а то вымою рот с мылом, – Ташка не сильно поверила моим угрозам, но благоразумно отодвинулась на пару шагов в сторону.
В этот момент из-за угла появился горячий гнедой скакун с не менее горячим всадником. Скакун летел, не разбирая дороги. Сзади слышался шум погони. Ну вот, и на этой ярмарке отметились цыгане. Всадник направил коня прямо в толпу зевак. Толпа расступилась, как по мановению волшебной палочки. Велик у нашего народа инстинкт самосохранения. Едва успел выхватить Ташку из под копыт, как площадь пронзил истошный женский крик: «Изабелла!» Преследуемый древнейшими людскими инстинктами, я кинулся на крик, усердно работая локтями; где-то за спиной пыхтела Ташка, не отступая ни на шаг. Не все успели увернуться от копыт. На брусчатке лежала незнакомка с представления, а рядом голосила пожилая служанка. Протиснувшись вперед, я присел рядом с девушкой. Видимых повреждений не было, но она была без сознания. Служанка голосила сиреной:
-Изабелла, Белла, Беллочка, да на кого же ты меня покинула!..
Пришлось отвесить ей легкую оплеуху. «Беллочка-а-а-а...» - еще раз взметнулось ввысь и удивленно затихло.
- Что случилось?
- Ну этот, бешеный, как налетит. А мы в сторону, а он как Белочку толкнет, она отлетела - и головой о брусчатку, вот лежит, совсем неживая.
Я снял с девушки капор. Русые локоны рассыпались по плечам, обрамив хорошенькое личико. Аккуратно ощупав голову, я ничего страшного не обнаружил, только чуть выше виска дулась огромная, лиловая шишка. Дыхание ровное. Пульс немного учащен.
- Сударыня, у вас есть чистый носовой платок?
Служанка, шмыгнув носом, пошарила в огромных карманах и протянула мне приличного размера кусок ткани. Набрав в платок снег, приложил к гематоме. Под громкие протесты выдернул кусок шерсти из ближайшего тулупа, поджег и поднес еще дымящийся клочок к носику девушки - реакция ноль.
- Живете далеко?
- Да нет, в десяти минутах ходьбы.
- Ну что, показывайте дорогу.
Подняв барышню на руки, я уверенно зашагал за резво семенящей впереди меня служанкой. Идти оказалось действительно недалеко. Через два квартала мы остановились перед большим богатым домом. Я ошибся, она была не добропорядочная горожанка, а особа голубых кровей. Какого черта ее занесло на ярмарку? Передав драгоценную ношу с рук на руки многочисленной челяди, я не удержался и остановил на минутку служанку.
- Как вас зовут?
- Магда, я…
- Так вот, Магда, к синяку прикладывайте лед, лежать не менее недели, и лекаря не забудьте позвать. Все поняли?
Она кивнула головой и бросилась в дом.
Ну вот и все, история закончена, пути княжьих дочек и фигляров дважды не пересекаются.
За спиной все еще пыхтела любопытная, верная Ташка.
- Ден, а ты что, врачевать умеешь?
- Я много чего умею…
- Но ведь лекари - люди богатые, а ты почему с нами таскаешься?
- Много будешь знать, плохо будешь спать.
В полном молчании мы дошли до постоялого двора. В глазах у Ташки металась тысяча вопросов, но чуткой детской душой она понимала, что ответа не получит.

Два дня пролетели в обычной кутерьме. Днем ярмарка, балаган, представления, а по ночам я подолгу просиживал за карточным столом.
На третьи сутки я случайно столкнулся с Магдой. Знакомая фигура мелькнула в толпе, и я решился ее догнать.
- Магда, как там Изабелла?
- Плохо, сударь, совсем плохо. Белла так и не пришла в себя.
- Лекарь приходил?
- Приходил, четыре раза кровь пускал, клистир два раза ставил. А когда у Беллы лихорадка началась, он сказал, что в нее демон вселился, и велел священника вызывать.
- Коновал, откуда только такие берутся…Горячка давно началась?
- Да позавчера к ночи, и больше не отпускает. Мечется бедняжка. Бредит.
- Вторые сутки… это плохо… Я не имею права лечить в этом городе, у меня нет лицензии. Если кто-то узнает, у меня будут крупные неприятности, но я попробую помочь, если вы тайно проведете меня . Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да, конечно. Хозяин еще не вернулся, так что приходите к дому к полуночи.
Ну что ж, ночь - это мое время. Колокол пробил полночь. Дверь в дом открылась, и Магда помахала рукой. Через пару минут я уже сидел у постели Изабеллы.
Гематома уменьшилась, синяк выглядел, конечно, устрашающе, но явно не мог быть причиной лихорадки. Я взял в руку тонкое запястье. Пульс слабый, но учащенный.
- Магда, принесите мне, пожалуйста, тазик с холодной водой, винный уксус, и заварите вот эти травы, – я извлекаю из кармана мешочек с сбором, – только не будите никого, сделайте все сами.
Служанка бросилась выполнять поручение.
Закрываю глаза. Медленно выравниваю свой пульс с биением пульса Беллы и, отсчитывая удары, погружаюсь в темноту. Вокруг меня исчезают свет и звуки; когда прекращается противное чувство головокружения, открываю глаза. Длинный темный коридор. Двигаюсь вперед, отсчитывая гулкие шаги. Раз, два, три, четыре, пять…двадцать, двадцать один. Я медленно изменяю реальность, сейчас будет поворот, а за ним дверь. Заворачиваю за угол, так и есть, дверь на месте. Ну, держись, малышка, я уже иду. Толкаю дверь и вхожу…
Черт, только не это… Несколько сотен масок проносятся мимо в безумном хороводе. Огромный зал. Гирлянды цветов и еловых веток, венки из омелы, бесконечные ленты серпантина и кружащие в воздухе конфетти, конфетти, конфетти... Я на маскараде. Сотни беснующихся масок. Ну и сны у тебя, Белла, как теперь тебя искать в этой толпе?
- О белый рыцарь, не дадите ли даме бокал вина…
Белый рыцарь? Это о ком? Пикантная Коломбина заглядывает мне в лицо. Беру бокал вина, протягиваю кокетке. На мгновение руки соприкасаются…Увы, фантом, пустышка.
Подхожу к ближайшему зеркалу и вглядываюсь в отражение. Действительно, белый рыцарь. Плюмаж из страусиных перьев на шлеме, белоснежный плащ через плечо, из прорези забрала глядит грустный и честный взгляд. Жалко, Ташка меня сейчас не видит, а то - бабник, картежник…
Пора менять маску, какой из меня рыцарь, да и неудобно железом весь вечер брякать. Провожу рукой по зеркалу, изменяя призрачную реальность; но сегодня реальность спорит со мной, навязывая свое мнение: из зеркала на меня глядит грустный Пьеро. Самокопанием заниматься сегодня не будем, некогда, еще один взмах рукой - и вот моя привычная маска шута, с ней я уже сросся.
Итак, раз, два, три, четыре, пять - я иду искать…
- Сударыня, в вашей бальной книжке есть место для одинокого бедного шута, чье сердце разбито о ледяной взгляд ваших прекрасных глаз?
Бесконечный и нудный котильон. Никогда бы ни подумал, что буду тебе благодарен. Сто двадцать пять фигур, бесконечное количество пар.
Шаг. Поворот. Почти случайное касание рукой - и пустота. Смена партнеров.
Поклон. Проход вперед. Касание плечами - и пустота. Пары меняются.
Руки за спиной. Кружение по часовой стрелке, кружение против часовой стрелки. Кавалер подает даме руку - и опять фантом.
Сто двадцать пять фигур, сто двадцать пять дам - и везде пустота.
Чувствую себя последним идиотом. Два часа танцевать в зале, заполненном привидениями, бредом воспаленного сознания, глубоко запрятанными страхами и нереализованными желаниями юной особы...
А между тем реальность дрожала и дробилась, меняя цвет стен и рисунок паркета. Изабелле явно становилось хуже.
Так не пойдет, я могу искать ее очень долго, у нее нет столько времени.
Подхожу к ближайшему зеркалу и делаю шаг вперед, покидая сон.
Приступ тошноты и головокружения, и я открываю глаза. Отвар дымится на столе, Магда ставит рядом тазик с водой.
Ну что ж, значит, я все еще в форме, не так уж много времени я провел во сне.
- Магда, вы давно служите Белле?
- Да, почитай, с самого рождения. Матушка-то ее померла при родах, вот меня и взяли из деревни в кормилицы. Белла мне, как дочь.
Развожу уксус в воде, мочу губку и начинаю потихоньку протирать Беллу прохладной водой.
- Расскажите мне, какая она? Как она жила все эти годы?
- Ну, какая… Малышкой была шумной и веселой. Любил ее отец без меры, баловал. Он-то сына ждал, а тут девочка, да еще и без матери воспитывалась. Отец ее сызмальства с собой в седле везде возил, как пацана воспитывал. Когда подросла немного, то могла без седла на любом жеребце полдня проскакать. Отец ей сам уроки фехтования давал. В общем, росла сорвиголовой. А когда Беллочке исполнилось десять лет, отец не вернулся из похода. Сиротка так горевала. Осталась Изабелла хозяйкой огромного поместья. Ненадолго, правда, вскоре суверен назначил опекуна. Лорд Квелли когда приехал, то долго не думал, объявил, что воспитание Беллы не соответствует высокому званию «наследницы» и отправил ее на долгих восемь лет в монастырь, чтобы монашки из нее сделали настоящую леди. Уж как ей там жилось, бедняжке, не знаю, только вот приехала вся такая тихая да неулыбчивая. Я и решила ее на ярмарку сводить, развеяться, да кто же знал, что такая беда случится? На днях лорд Квелли вернется, жениха Белле привезет, а она…
Закрываю глаза - и снова темный коридор. Медленно отсчитываю шаги. Раз, два, три…
Да, девочка, проблем у тебя выше крыши. Десять, одиннадцать, двенадцать… Как тебя искать? От стен пышет жаром, времени остается совсем мало. Двадцать, двадцать один… Толкаю дверь. Опять эти чертовы доспехи. Я не рыцарь, я шут. Реальность дрогнула и выполнила мое желание, на этот раз не споря.
Белла, кто же ты, девочка? Маски монахини я не видел. Невеста? Дамы в белом все участвовали в котильоне. Стоп… Я же видел здесь маленькую девочку, но где? Точно, она сидела у окна…
Я нашел ее, сидящую на подоконнике, спрятавшуюся за роскошной занавесью. Маленькую, одинокую и очень печальную.
- Малышка, что ты тут делаешь?
- Грущу. Мне еще нельзя участвовать в танцах, а взрослым не до меня. Ты мне расскажешь сказку?
- Сказку? Увы у меня просто нет столько времени, но зато смотри, кто у меня есть… - и я протянул ей большого плюшевого мишку. – Если прижать его покрепче, то он расскажет тебе сказку. Он их много знает.
Девчушка схватила медвежонка, стиснула от радости, и он действительно пробурчал: «В одном королевстве жили-были...». Девчушка пискнула от восторга, а я, как бы между прочим, погладил ее по голове… Увы, опять пусто, еще один фантом.
За что я люблю сон, так это за то, что в нем так просто сделать человека счастливым. Как была бы счастлива Ташка, имея такого медвежонка! Но медведи рассказывают сказки только во сне.
Что у нас еще осталось?
«Изабелла осталась хозяйкой огромного поместья.»
Хозяйка. Королева бала восседала на высоком троне. Величественна и недоступна, такую не пригласишь с бухты-барахты на танец.
- Моя королева, зачем Вы так грустны? Одно только слово, и верный ваш шут отдаст свое сердце лишь за тень вашей улыбки.
- И что я буду делать с твоим сердцем?
- Подвесишь на веревочку и будешь играть со своим котенком, или положишь на блюдо и выставишь в назидание своей свите, чтобы они не позволяли тебе скучать…
- Ты дерзок, шут, но забавен…а давай свое сердце, у меня потерялся любимый мячик…
Что и требовалось доказать: падки вы, женщины, до наших сердец. Старая как мир пантомима с извлечением бьющегося сердца и вручением его даме, а в последний момент вместо сердца из руки вылетает белый голубь. Только в этой реальности все проще, и я, стоя на одном колене, вручаю воистину королевский подарок – огромный, с кулак, бриллиант с замурованной внутри пурпурной розой.
- Ты развеселил меня шут. Что желаешь взамен?
- Один поцелуй, моя королева…
- Ты нагл, фигляр…
- А ты нетерпелива… я желаю всего лишь припасть своими грешными устами в благочестивом поцелуе к твоей лилейной ручке.
Еще одна улыбка нахальному шуту - и ее рука милостиво протянута для поцелуя. Не вставая с колена, слегка касаюсь губами руки. Увы…
- Очередная пустышка, - шепчу себе под нос, отходя от величественного трона.
- Эй, ты оскорбил даму! – громко, на весь зал, выкрикнул мальчик-оруженосец.
- Я никого не оскорблял, - этот сон меня начинает нервировать, я прошел тысячи чужих снов, и впервые призрачная реальность диктует мне свои условия, споря со мной. Белл,а ты талантлива - создать такое количество фантомов. Удерживать их долгое время, каждого наделив индивидуальностью и характером. Спорить на равных с мастером снов. Девочка, с такой фантазией тебе бы романы писать. Я отвлекся - и вот расплата: мне в лицо летит перчатка.
- Защищайся или беги, если ты трус! - бретта блеснула всплеском молнии, мальчик замер в боевой стойке.
Любопытная толпа окружает плотным кольцом. Это будет похоже на избиение младенца.
- Не дерусь с детьми, - и я поворачиваюсь к мальчишке спиной.
- Потому что ты подлец и трус! – толпа одобряюще загудела, она ждала развлечений и крови.
Провожу рукой, пытаясь сдвинуть реальность и убрать надоевшего фантома, но мальчик так и стоит на моем пути. Зато у меня в руке материализовалась шпага. Кажется, я устал и теряю власть над этой реальностью.
- Ты сам напросился, молокосос. Убивать не буду, но, клянусь, выпорю гаденыша.
Рапира скрестилась со шпагой: прима, терц, реприз-прима. Мальчик мог дать фору записному дуэлянту. Косой удар в правую ключицу, резкий поворот - и рапира скользнула в воздухе. Реальность заметно вздрогнула. По стенам пошли легкие трещины. Маски стали сливаться в одну размазанную личину, и она смеялась надо мной. Господи, косой квинт после репризы! Финт сменялся ударом, выпад, защита и снова терц и прима. Очередная волна прошла по залу, из канделябров посыпались свечи. Черт!!! Белла, девочка, держись! Только не сейчас, милая моя!
Батман, клинок звякнул о клинок. Мальчик хорош, но на моей стороне опыт и сила. От упавших свечей вспыхивают еловые венки, огонь переходит на шпалеры.
«Отец ее сызмальства с собой в седле везде возил. Как пацана воспитывал.»
Ловлю рапиру на эфес в верхнем блоке и с силой толкаю вперед. Мальчишка теряет равновесие и отступает к стене.
«Когда подросла немного, то могла без седла на любом жеребце полдня проскакать. Отец ей сам уроки фехтования давал.»
Выпад. Моя шпага обертывает бретту пажа, поворот кисти, резкий рывок. Рапира отлетает в сторону. Стремительный рывок вперед - и я локтем прижимаю мальчишку к стене и сдергиваю берет. Водопад русых локонов рассыпается по плечам. Бой закончен. Портьеры вспыхивают, как факелы.
- Изабелла, дай мне руку. Я пришел за тобой.
- Я никого не звала. Мне никого не надо. Я привыкла быть одна.
Тихонько прижимаю ее к себе. Теплую и живую. Плечи вздрагивают от рыданий, горькие слезы обиды и поражения прокладывают тоненькие бороздки по щекам. Маска в сторону - и вот маленькая обиженная девочка плачет у меня на плече.
По потолку бегут тучи, и теплый дождик заливает языки пляшущего пламени. Дождь хлыщет по лицам и по маскам, смывая грим, превращая роскошные костюмы в мокрые тряпки, а утонченных дам и галантных кавалеров - в жутковатые манекены.
- Белла, отпусти их, нам пора возвращаться. Нельзя прятаться от жизни. Хочешь - я покажу тебе будущее? – смахиваю слезинки с ее щеки, собирая их в пригоршню. Каждая слезинка застывает у меня в руках маленьким алмазом с острыми и колючими гранями. Она неуверенно кивает.
В легкой дымке растворяются призраки прошлого и внутренние страхи. Мы одни. Призрачная реальность еще раз вздрогнула и открыла нам выход в парк.
Сочная зелень деревьев и пряно-сладкий аромат цветов, влажная после дождя трава, а где-то за спиной растворяется замок. Мы идем по парку, я держу ее за руку. Проходя мимо клумбы, стряхиваю алмазы на цветы, и они сразу превращаются в росу. Вот там и место твоим слезам. Останавливаемся у ручья.
- Не хочешь умыться? У тебя на лице полоски сажи…
Белла умывается, а я пью ледяную холодную воду.
Мы выходим на край обрыва. Я сдвигаю занавес тумана. Внизу на поляне очаровательная женщина играет с двумя маленькими мальчиками. Всадник несется на вороном коне. Мужчина спрыгивает с коня, хватает на руки женщину и целует ее. Мальчишки уже атакуют отца. Он отпускает жену и подхватывает пацанов, высоко подкидывая их в воздухе.
- Видишь, все будет хорошо, а ты решила отказаться от всего этого… идем, тебе давно пора возвращаться.
Плотный туман снова окутывает нас. Мы идем, держась за руки, а я медленно отсчитываю шаги. Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… Какая сильная девочка… Одиннадцать, десять, девять… Завидую тому, кто будет всю жизнь вести тебя за руку… Четыре, три, два… Я навсегда запомню этот сон, он был непрост, но так завораживающе красив. Один… Просыпаемся…
Я отпускаю руку. Изабелла открывает глаза.
- Магда, давайте отвар… Она хочет пить…
Белла пьет жадно и много. Капельки пота блестят на висках. Она блаженно улыбается и снова засыпает. Но это уже будет другой сон, легкий и освежающий, как весенний ветерок. Спи, девочка, набирайся сил. Тебе еще нужно так много сделать.
- Ну вот и все, утром она проснется здоровой, а теперь вам тоже пора уснуть.
Легкий взмах рукой, и Магда обмякла в кресле. Спи, верная служанка, ты заслужила отдых. Пусть тебе приснится маленький домик в родной деревне, яблоки с отцовской яблони и полевые цветы, пахнущие медом.
Я мастер снов; мне не говорят спасибо за мою работу, так как меня не помнят. Я остаюсь в памяти лишь тенью из сновидения. Взмах руки - и я стираю сегодняшнюю ночь из памяти Беллы и служанки. Мое мастерство приравнивается инквизицией к колдовству. Я уже трижды приговорен к сожжению. Каждый раз я клянусь себе, что это последний раз, и каждый раз не могу остановиться перед зовом заблудшей души, слышным лишь мне.
Тихонько выхожу в ночь. Как тих предрассветный час. Морозец щиплет щеки. Снег скрипит под ногами. Пять минут - и я уже в таверне.
Последний посетитель недавно покинул уютное тепло. Хозяйка вытирает перемытую посуду.
- Хозяюшка, налей-ка мне бокал вина.
- Держи, пройдоха. Где это тебя сегодня носило всю ночь? Без тебя было скучно…
- Я знаю…
- Что-то ты неважно выглядишь, видать, горячая красотка тебе сегодня досталась, еле ноги несешь.
- Ой, и не говори, еще какая горячая! Но я был на высоте. Но ты же знаешь, я, как истинный рыцарь, не имею права разглашать подробности.
Легкий хлопок полотенцем по руке.
- Иди-ка ты спать, шут гороховый.
Пустой бокал с багровыми каплями вина остался на столе. А я спать, спать, спать… в мир, который любит и знает меня другим.

Рассказ № 9 (по картинке 3)


Легенда с подвохом

Варвар, с вашего позволения я пока буду называть его так, тяжело дыша, поднимался по истертым за долгие века каменным ступеням. Позади него слышались жалобные всхлипывания и причитания горстки уцелевших монстров, чудом избежавших близкого знакомства с выщербленным, но не потерявшим от этого своей смертоносности, топором нашего героя.
Было ясно, что теперь, лишившись основной ударной силы – трех огров и тролля, лежавших сейчас изрубленными тушами на опущенном замковом мосту – уцелевшим обитателям руин не продержаться против групп искателей приключений, которые обязательно явятся сюда в поисках поживы, едва только обладатель сурового нордического нрава и острого топора покинет замок. Так что они, горестно вздыхая и обводя грустными взглядами ставшие родными стены замка, торопливо собирали нехитрый скарб, готовясь отправиться на поиски нового жилья.
Впрочем, их сборы значительно замедлял осмотр тел павших товарищей в поисках какой-либо полезной мелочи, ускользнувшей от цепкого взгляда отважного героя, отличавшегося между тем изрядной жад… ой, прошу прощения – бережливостью. Это заставляло бывших хозяев руин боязливо оглядываться на лестницу, по которой, в сторону тронного зала, направился незваный гость. Впрочем, вероятность возвращения Варвара не останавливала их, стремившихся в благородном порыве не оставить алчным мародерам ничего ценного.
Стоит заметить, что Варвару не было никакого дела до горстки уцелевших чудищ. Даже ценности с тел поверженных врагов он подбирал исходя из того, что все в жизни может пригодиться. Сейчас все его мысли занимала старинная легенда об этом замке. Он не мог вспомнить, где и когда ее услышал, но перед глазами отчетливо сверкали несметные богатства, ожидавшие того, кто сможет преодолеть все препятствия на пути к каменному трону. Именно поэтому, едва продрав глаза в местной таверне после вчерашней попой… рассказах о ратных подвигах, он решил немедленно отправиться в путь, благо замок серой каменной глыбой расположился всего в пяти милях от деревни.
Преодолевая последние ступени лестницы, наш герой уже слышал мелодичное позвякивание золотых монет, чувствовал на своей спине тяжелый мешок… Тут он внезапно остановился, занеся ногу над самой верхней ступенькой, и прислушался.
Откуда-то спереди, по всей видимости из того самого тронного зала действительно доносилось негромкое треньканье. На звон монет оно не походило, больше напоминая звук струн не то арфы, не то какого-то подобного ей музыкального инструмента.
Варвар нахмурился и поудобнее перехватил топор. Меньше всего ему сейчас улыбалась перспектива встречи с конкурентом, невесть каким способом проникшему в святая святых замка раньше него. Он подошел к дверному проему, стараясь не хрустеть каменной крошкой, обильно покрывавшей пол, и осторожно заглянул за угол.
Когда-то, в те времена, когда замок был обитаем, тронный зал, должно быть, поражал воображение. Даже сейчас, спустя века, когда безжалостное время и непогода оставили на нем свой отпечаток, он все еще хранил оттенок былого величия. На стенах еще оставались блеклые следы покрывавших их фресок, а с прогнившей потолочной балки свисали вниз лохмотья, с чудом сохранившейся позолотой на краях, бывшие должно быть, геральдическими знаменами.
В другом конце зала, как раз напротив дверей, на небольшом возвышении стоял каменный трон. Испещренный темными морщинками трещин, он терпеливо ждал, пока достойный герой займет его, провозгласив себя владельцем богатств замка и хранителем его секретов. Естественно наш герой считал себя более чем достойным того, чтобы разместить на нем свое седалище, а потому, сурово нахмурив брови, обвел зал внимательным взглядом, отыскивая нежелательного соперника.
Тот, впрочем, даже и не думал скрываться. У подножия трона, на самой верхней ступеньке лестницы, сидел, оперевшись плечом о широкий подлокотник, худощавый парень в сером плаще. Надвинутый на глаза капюшон скрывал его лицо, оставляя видимыми лишь тонкие губы с игравшей на них улыбкой.
Незнакомец со скучающим видом перебирал пальцами струны арфы, извлекая из инструмента приятную мелодию, заполняющую собой тронный зал. Звуки, одновременно похожие на звон хрусталя и журчание лесного ручейка, на мгновение замирали в неподвижном воздухе, а затем затихали, словно впитываясь в серые стены, покрытые мелкой паутиной трещин.
С минуту Варвар рассматривал музыканта, успев отметить прислоненный к трону двуручный меч, и размышлял, действительно ли тот был его конкурентом. Если это так, то почему он до сих пор не сел на трон? По его личному мнению, так бреньчать было куда удобней. Впрочем, если худосочный музыкант был достаточно глуп, что не воспользовался своим преимуществом, то ему же хуже. Не желая утомлять себя излишними размышлениями, которые у нашего героя, - как и у любого уважающего себя варвара, - вызывали приступы мигрени, он внушительно расправил плечи и вошел в зал.
Музыкант перестал играть и поднял голову на вошедшего Варвара. На несколько секунд в зале повисла тишина. Затем музыкант поднялся, отряхнул пыль со штанин и с некоторой долей пафоса, продекламировал:
- Приветствую тебя, доблестный герой!
- Ты кто такой? – спросил Варвар, намереваясь сразу выяснить, кем ему приходится незнакомец с арфой.
- Я – твое последнее испытание, - все с тем же пафосом ответил музыкант, - Я тот, кто решит, достоин ли ты занять этот трон.
- Биться что ли будем? – герой кивнул в сторону двуручного меча и сделал шаг к парню.
- Нет-нет! – тот примирительно выставил перед собой руки и замотал головой так сильно, что стал похож на игрушку-болванчика. – Ты не так меня понял. Я всего лишь должен оценить насколько хорошо ты прошел предыдущие испытания. Ну и задам тебе несколько вопросов.
- А-а-а… - с некоторым разочарованием протянул Варвар. Похоже, что вариант с битвой нравился ему больше: он был привычен и избавлял от необходимости отвечать на какие-либо вопросы. Признаться, наш герой втайне побаивался испытания на смекалку, которое могло поджидать его по пути к сокровищам. Старые легенды и саги про отважных героев прошлых дней изобиловали подобными ловушками, так что Варвар считал свои опасения вполне обоснованными.
- Скажи, ты победил всех монстров, которые обитали в замке? – спросил тем временем паренек в плаще.
Ну, этот вопрос был не сложным. Варвар довольно осклабился и прорычал, от души ударив топором в небольшой круглый щит на левой руке:
- Почти всех! Остатки обратились в бегство.
Музыкант на минуту задумался. Варвар терпеливо ждал, что было совсем ему не свойственно, но вопрос приятно удивил своей легкостью, а потому он решил не мешать таинственному барду делать свое дело. К тому же тот давал ему возможность похвалиться подвигами в боях, что тоже было приятно.
- Поздравляю, ты достоин того, чтобы занять этот трон, - вдруг скороговоркой выпалил бард и потянулся за мечом. – Можешь садиться. Прими мои поздравления.
Варвар на секунду опешил, а музыкант тем временем пристроил меч за правым плечом, поднял с пола котомку и бодрой походкой направился к выходу.
- Подожди! – заревел Варвар, подозревая во всем этот какой-то подвох. – Это все?
- Ну да, - ответил бард, явно удивленный вопросом. – Ты прошел испытания и трон по праву твой.
Он отвернулся и продолжил путь.
Варвар довольно осклабился и в два шага преодолел расстояние до трона. Положил оружие на ступеньки, в том месте, где еще совсем недавно сидел бард и торопливо, будто опасаясь, что тот в самый последний момент выкинет какой-то фокус, плюхнулся на пыльный камень.
Ничего не произошло.
Удивленный герой слегка приподнялся и снова сел. Поерзал на троне, хлопнул широкими ладонями по подлокотникам.
И снова ничего не произошло. Между тем фигура барда уже была готова скрыться за углом.
- Подожди! Стой! – снова закричал Варвар.
Музыкант остановился, и устало вздохнул, оборачиваясь на крик.
- Что еще?
- А где… Где сокровища?! – проревел Варвар. – Почему ничего не появляется?
- А разве должно? – ответил вопросом на вопрос музыкант.
Это поставило героя в тупик и он не нашел что ответить кроме как неуверенно пробормотать:
- Но легенда… Там ведь говорилось…
Бард хохотнул.
-Ты что, в самом деле, ничего не помнишь? – чуть насмешливо спросил он. – О том, что было вчера.
Варвар нахмурил брови и задумался. Смутно вспоминалась деревенская таверна с невысоким закопченным потолком, стук глиняных кружек, лица тамошних завсегдатаев. Ничего такого, что объяснило бы поведение незнакомца.
- Ну, хорошо, - губы барда растянулись в улыбке. – Я объясню. Это я рассказал тебе легенду о замке, когда ты достаточно набрался, чтобы меня послушать и поверить в ту ерунду, которую я придумал. Никаких сокровищ тут нет.
Бард развел руками.
- Выходит, что я зря… - начал было Варвар.
- Ну, почему же зря? – прервал его бард. – Ты помог жителям деревни избавиться от нечисти, жившей неподалеку. Должен заметить, что после разгрома, учиненного тобой в таверне, это самое малое, что ты мог для них сделать.
Опешивший Варвар смотрел на него, широко раскрыв рот.
- К тому же, - продолжал, бард, - я напишу балладу о том, как доблестный и отважный варвар в одиночку вычистил жилище монстров. Кстати, как тебя зовут?
- Турк, - как-то меланхолично ответил Варвар. Его взгляд рассеянно блуждал по залу.
Бард нахмурился.
- Нет, такое имя не подходит отважному герою. Как тебе Гарт? Или лучше… ммм… Конан! Точно, Конан! Да не расстраивайся ты так, - сочувственно проговорил музыкант. – Героическая баллада - тоже достоянная награда.
С этими словами я повернулся и вышел из зала, оставив нашего героя восседать на каменном троне, между прочим, честно заслуженном. А что, ведь так оно и есть. Правда-правда.

Рассказ № 10

Великий воин. (по картинке № 6)
№ 6

Жемчужно-серый туман, мягко подсвеченный косыми лучами солнца. Ноги глубоко уходят в мох. Мох покрывает камни и причудливо изогнутые стволы деревьев, на нем тускло поблескивают капельки росы от вечного тумана. Пахнет прелью, сыростью, плесенью... нежный, милый сердцу запах. Чудный, милый сердцу вид. Глен расправил плечи, глубоко вдохнул. Так вот он какой, священный город! Именно таким он его себе и представлял, слушая древние легенды. Много поколений назад злобные великаны, придя издалека, уничтожили почти всех здешних жителей. Горожане сражались доблестно, но не могли противостоять невероятной силе монстров, покрытых броней и сражавшихся, как говорили, длинными остро заточенными полосами из неведомого блестящего материала. Горстка выживших ушла из этих мест подальше, не желая жить на оскверненной земле – или по каким-то иным причинам. Зачем приходили великаны, что на самом деле произошло? Разные легенды толковали об этом по-разному, и даже о том, почему город был назван священным, у мудрецов не было единого мнения. Священность, однако, сомнению не подвергалась, и о Великой Битве знали все, от мала до велика. Вот только поначалу возвращаться в город остерегались, то ли боясь снова наткнуться на монстров, то ли не желая тревожить покой святых руин и прах павших, коим надлежало без помех уйти под мох и вернуться в лес, в прель, в туман... а потом даже старики не могли толком вспомнить, где же находился город, и до сих пор ни паломники, ни ученые, ни искатели приключений не могли его найти. И вот он, лучник Глен, стоит в Городе! Да, путь был долгим, да, он потерял двоих товарищей и едва не погиб сам, - но он дошел!
Как ни удивительно, аккуратные конусы строений прекрасно сохранились. Видно, что-то помешало чудовищам разрушить их. Святость места, в чем бы она ни заключалась? Глен не знал, да это было и неважно. Лес тоже не тронул зеленые крыши – заходи и живи. Глен ласково провел рукой по замшелой стене, заглянул в несколько дверей. Сделал еще несколько шагов – и вздрогнул, увидев полускрытые мхом черепа. Черепа его сородичей, тех, кто погиб здесь в давние годы, пронзенные чудовищным оружием великанов. И останки самих великанов, торчащие из мха, словно лес не желал принимать их в себя. И само это оружие, точно такое, как описывалось в легендах. Глен внутренне содрогнулся и поразился силе монстров: он не мог даже слегка пошевелить эту полосу длиной почти в два его роста.
...Наверное, Глен слишком глубоко задумался – что непростительно для опытного воина. Как иначе объяснить, что он не услышал приближения чужака, пока тот не оказался почти вплотную? Только в последний момент услышал хруст ветки, обернулся – и...
Огромное, неуклюжее, уродливое туловище. Лицо с отвратительно гладкой, розовой кожей. Жуткие блестящие глаза. Плащ бесстыдно-красного цвета – от него болели глаза, как и от нагло блестящей непонятной полосы в руке чудовища. Резкий, тошнотворный, чужой запах. Великан! Это он, сомневаться не приходится. Что за невезение... может быть, они и не уходили никуда, поселились здесь в лесу и живут?
Великан стоял неподвижно, тяжело сопел и смотрел на Глена, не отрываясь. Вот сейчас он... он может попросту раздавить Глена ногой, как козявку! И где – на священной земле, на месте Великой Битвы!
Глен резко поднял лук, выхватил стрелу из колчана. Он воин! Пусть ему суждено умереть сейчас – но он дорого продаст свою жизнь!
Стрела тоненько свистнула, уходя в полет.

Роланд в недоумении осматривался по сторонам.
Неужели это и есть тайный город цвергов? Ни дворцов, ни высоких стен, о которых говорили легенды. Маленькие, по колено, конусообразные хатки будто вырастали из мха, как грибы. Непохоже, чтобы их обитатели владели несметными сокровищами. И как вообще они тут жили, в этом непроглядном тумане, в вечной сырости, среди этих мхов, в которых тонет нога, и громадных корявых деревьев? Мох предательски скрывал ямы и колдобины, ноги оскальзывались, приходилось идти медленно, пробуя каждый шаг. От запаха прели и плесени свербило в носу и слезились глаза, плащ отсырел, по мечу стекали капли. Им что, нравилось так жить? Он не мог себе этого представить. Но иначе, наверное, цверги не построили бы здесь город и не защищали бы его так яростно. Интереснее другое: а что здесь нужно было людям? Вряд ли карлики представляли опасность для соседей: судя по размеру их домов, сами они были ростом с кошку. Земли? Но лес остался нетронутым. Пресловутые сокровища? Может, завоеватели пришли сюда, ведомые другим, более древним вариантом легенды о «золоте цвергов»? Но неужели, увидев этот «город» - если можно так назвать несколько десятков шалашей – они не поняли, что искать здесь нечего? Или... или поняли – и уничтожили жителей просто от злости?
Какая низость...
Нет, Роланд никого не заметил и не обратил особого внимания на резкий, не похожий на птичий, свист. Но чутье воина заставило его отшатнуться – и в следующий миг стрела пролетела мимо, чуть оцарапав щеку. Он резко повернулся – и на мгновение замер в изумлении: прямо перед ним, в ярости скаля крысиные острые зубы, накладывал вторую стрелу на тетиву карлик с морщинистым зеленоватым лицом. И весь он был зеленоватый, мохнатый, почти сливающийся с этими мхами и туманом. Это и есть цверг, понял Роланд. Что он здесь делает, ведь город явно пуст? Пришел поклониться святыне, может быть? Роланд привычно выхватил меч – но злости, как ни странно, не было, не было даже желания сражаться, только удивление. Драться с этой крохой – невелика честь. Он шагнул назад, прикрывая лицо от летящих одна за другой стрел рукой в стальном наруче. А ведь этот карлик – герой, мелькнула вдруг неожиданная мысль. Должно быть, я кажусь ему страшилищем – но он не бежит, не прячется, он атакует. Глупо? Но если это действительно святыня, которую он хочет защитить от осквернения? В конце концов, это его земля. А я – зачем я сюда пришел? Искать сокровища? Их здесь нет; а если бы и были.. разве я имею на них право?
Поток стрел неожиданно прекратился. Роланд опустил руку, выдернул из ладони тонкую стрелку длиной в пядь, поморщился. Карлик стоял перед ним, по-звериному пригнувшись, отбросив опустевший колчан и перехватив лук, как дубинку. Маленькие глазки горели ненавистью. Казалось, он готов был броситься на врага и грызть его зубами. Говорят, что цверги тупы и злобны, что они мало отличаются от хищных животных. С другой стороны, насколько Роланд знал, серьезных контактов с цвергами никогда не было – можно ли, в таком случае, с уверенностью судить об их уме и нравах? У этого цверга в руках лук – значит, они все-таки не животные. Выглядит он действительно злобным – но как бы сам Роланд выглядел, обнаружив возле своей святыни врага? Или даже просто на руинах своего города... И будь даже этот цверг десять раз тупым и злобным – он на своей земле, а я... я чужак. Будь они неладны, эти легенды о сокровищах...
Роланд отступил еще на шаг и медленно, осторожно опустил меч на землю. Но в последний момент меча стало жалко: фамильное оружие, как-никак. Да и зачем карлику этот меч? Останется ржаветь тут, в компании остальных обломков. Он вытащил из-за пояса кинжал – тоже медленно и осторожно, как протягивают кусок бездомной собаке, пытаясь убедить ее в своем миролюбии, - положил его на мох рукоятью вперед, поближе к карлику, поднял меч и выпрямился. Пусть так. Каковы бы ни были отношения людей и цвергов, но здесь и сейчас он не хотел вражды.
Он продолжал отступать спиной вперед, аккуратно нащупывая ногой землю для каждого шага и молясь о том, чтобы не оступиться на скользких позеленевших камнях. Резкий взмах рукой – или, того хуже, падение – и карлик вполне может наброситься на него с его же кинжалом. Еще и прирежет с перепугу. Будет глупо и обидно.
Когда карлик, в глазах которого ярость постепенно сменялась недоумением, исчез в тумане и переплетении ветвей, Роланд решительно повернулся и зашагал вниз по склону, туда, где у тропы был привязан его конь. Надо возвращаться, больше здесь делать нечего. Только – что он расскажет, вернувшись? Что сокровищ нет и не было? Что вместо того, чтобы, как обычно, решительно действовать, он занимался философией, как замшелые кабинетные старцы?.. Засмеют ведь! Что на него нашло? Может, город цвергов проклят, и это проклятие проникает в мысли людей и изменяет их души? Потому что Роланд чувствовал: что-то в нем изменилось – и, кажется, безвозвратно. Это чувство мешало и беспокоило, он не очень хорошо понимал себя-нового. И все-таки... все-таки он был уверен, что поступил правильно. Хотя бы потому, что сражаться с врагом, настолько уступающим тебе по силе и практически безоружным, - недостойно воина. Те, чьи скелеты он видел только что, опозорили себя, с какой бы целью они ни пришли в этот город. Он поступил правильно. Остается только придумать, что рассказать дома – не слишком отступая от правды, но так, чтобы его поняли друзья, отец, Люсинда... Что ж, дорога впереди долгая, время есть.

Он испугался меня!..
Глен не мог поверить в случившееся. Когда стрелы кончились, ничуть не повредив толстошкурому уроду, он готов был умереть с честью. Но неожиданно – как могло такое случиться? – великан наклонился и положил оружие на землю в традиционном жесте миролюбия. А потом поднялся и ушел. Миролюбие? У великанов?! Ха! Всем известно, что они тупы и жестоки, больше похожи на диких зверей. С другой стороны, оружие... и одежда, и эта броня... племени Глена не был известен этот материал – должно быть, обрабатывать его очень трудно, он тверже не только дерева и кости, но даже камня. Значит, они все-таки разумны? Приходится предположить, что да, хотя это и удивительно. Но – миролюбивы? Это уж совсем невероятно. Что же тогда? Глен терялся в догадках.
На том месте, где стоял великан, лежало оставленное им оружие – такая же неприятно блестящая острая полоса, но небольшая. Поколебавшись, Глен взял ее обеими руками за рукоять и с усилием поднял. Великан специально оставил эту штуку ему, Глену. Зачем?
А вдруг это колдовское оружие? И хитрый великан подсунул его, чтобы...
Да нет, зачем? Если бы он хотел убить Глена, он сделал бы это без всяких хитростей и колдовства.
Глен нерешительно разглядывал великанью вещь. Может, бросить ее? Использовать оружие монстра для боя он не хотел. Однако это отличный трофей и доказательство того, что он действительно встретил великана и...
Конечно! Как ни туп великан, он понял, что перед ним – доблестный воин. И это – признание его воинских заслуг. О, разумеется, Глен принесет эту штуку домой и покажет старейшинам. Он расскажет, как уничтожил великана, ослепив его своими стрелами, как втоптал мерзкую красную тряпку в мох, чтобы она не оскорбляла собой благородную зелень, как... Нет, лгать некрасиво и недостойно. Да и незачем. Он расскажет чистую правду: он встретил великана градом стрел, и великан отступил, признав свое поражение. Великан выкупил свою жалкую жизнь, предложив Глену свое оружие, и Глен милостиво согласился... Нет, надо признать, это тоже не слишком правдоподобно. И все-таки – великан не принял боя и отступил. А значит, он, Глен, - великий воин.
Глен улыбнулся и поднял блестящую полосу над головой. Тяжелая...
А вообще-то, если рубануть ей как следует... что-то в этом есть. В ближнем бою должно быть очень удобно. Надо будет как-то попробовать.

Итак, прием рассказов закончен, конкурс начался. Читаем рассказы, обсуждаем прямо здесь, в этой теме, причем авторам участвовать в обсуждении обязательно - или под своим ником, "небесным", или под авторским ником. Завтра я разошлю всем авторам сюда в личку ваши логины и пароли. Напоминаю, что конкурс анонимный, до подведения итогов раскрывать анонимность запрещено, для этого и рассылаются авторам авторские логины и пароли - для полемики с читателями. На обсуждение рассказов и подведение итогов даю 10 дней. Ориентировочно. Если надо - могу потом день - два добавить. Но 10 дней у вас, дорогие авторы и читатели, есть. Кто уже определился с симпатиями, можно голосовать. Выбирать будем как обычно трех победителей, т. е. каждый автор обязательно, а каждый читатель желательно должен поставить какой-то рассказ на 1 место, какой-то на 2 и какой-то на 3 место.
Насчет независимых судей пока ничего не могу сказать, но надеюсь, они у нас будут.
Еще раз спасибо всем авторам за участие.
Тема открыта. Поехали!!!

Кажется, я буду первой) Что ж, тогда начну выкладывать свои сугубо читательские отзывы.
Рассказ № 1 по картинке № 5
Прочла на одном дыхании! Рассказ – красивая, добрая романтическая сказка. Без интриг и замудрённостей, но она принесла мне столько положительных минут и эмоций! Поэтому хочу сказать автору спасибо. За слог, за стиль, за идею, за то, что автор смог донести до читателя то, что хотел. Удачно созданный образ принцессы, ледяной рабыни королевских условностей и долга. Сколько таких было в истории? И были ли они? Точнее, жили ли? Нет, наверное, лишь существовали. А эта принцесса, имени которой автор нам не поведал, - да и к чему оно? – будет жить и никогда не жалеть о своем выборе. И вот так бы каждому…
Рассказ № 3 по картинке № 2 «Утро не наступило»
Если первый прочитанный мною рассказ был доброй сказкой, то это сказка недобрая)) Чем-то напомнило Лавкрафта, наверное, тем же ощущением безысходности и тоскливого ужаса, которое меня сопровождало, пока я читала его рассказы. Сильное впечатление. Не скажу, что страх мне нравится, но когда фильм или книга, или какое-то другое творение вызывает во мне подобные острые чувства – это признак высокого качества этого творения.
Грамотно написано, я бы сказала, даже взвешенно. Потому что ни малейшего перебора с эпитетами и описаниями для нагнетания обстановки не усматривается. Все в меру и потому воспринимается как реальная история, а не выдумка. За что автору отдельное спасибо – за натуралистичность. По моему скромному мнению – очень сильный рассказ.
Картинку выставляла я)) Несмотря на мрачную историю, рассказанную нам автором, я буду придерживаться своей версии, более светлой, уютной и семейной, потому как планирую эту картину вышивать. Тем не менее, увидеть «обратную сторону полуночи» было очень интересно.
Рассказ № 9 по картинке №3 «Легенда с подвохом»
Название задало тон, и потому рассказ, поначалу такой классический а-ля говардовско-легендарный, читался с изрядным предвкушением того самого подвоха. Хочется верить, что я узнала авторское перо, потому как стиль, манера и персонаж.. хмм, хотя, быть может, я и ошибаюсь)))
Прелестная штука у Вас вышла, уважаемый автор! Слова, как вода льются, да не простая вода из крана, а прозрачная и волшебная из скрытого в таинственном ущелье источника. Хочется пить и пить. Прочитала, и мало показалось, хоть умом разумею, что больше и не надо. Герои, ситуация – все знакомое и десятки раз обкатанное, а вот, поди ж ты, и так вывернуть можно! Хитроумный бард, мощный и не обремененный интеллектом варвар. Стоит лишь слегка приукрасить духом легенды старые развалины, и убиты разом два зайца. Варвара чуть жаль, не получил платы за махание топором, да уж, думаю, в дальнейшем история не обидела бы и его. И вот как, оказывается, может быть положено начало великой саги… с легкой руки барда))
Впечатления от рассказа самые приятные, абсолютное попадание в тему. Грамотно, легко, контеленно. Автору огромное спасибо!

Спасибо Айне! как говорится, "с аль-пачином нас!" хочу сказать, что я уже прочла все рассказы (кто б сомневался ) есть мнения по каждому, но я пока их придержу при себе - дабы в обсуждаловке царила атмосфера объективности. Пока что могу выложить отзыв о рассказе № 5 (на 4 картинку). Отзыв написала Catmeatt, любезно предоставившая эту картинку на конкурс
"Рассказ "Рассвет", написанный по предложенной мной картинке - на мой взгляд, просто великолепная вещь! Достаточно лаконичная. Очень эмоцио- и смыслоёмкая, если можно так выразиться. Сюжет? Он, конечно, не нов - здорово напоминает "Мобильник" Стивена Кинга. Но! Язык, динамика, образы, множество деталей - все это свежо и, так сказать, бодрит. Мазки резкие, выразительные, жесткие - и изнасилование дочери отцом, и недержание мочи новоявленной "зомби", и проснувшаяся в ней самка... Но ощущения "чернушности" лично у меня не возникло. Здоровый такой, полноценный "постап" - выпуклый и вполне достоверный. Я именно такое и надеялась прочесть! Спасибо автору!!!"
Присоединяюсь.

Прочитала пока два рассказа - №3 "Утро не наступило" и №5 "Рассвет".
Хорошие рассказы, полноценные. Качественные.
№3 - характЕрный ужастик, причем автора я узнала по некоторым нюансам языка. Написано хорошо, жуть нагнетается грамотно и успешно.

№5 заинтересовал даже больше, правда с обписыванием ))) Инуси - явный перебор. Взрослые животные, даже не дрессированные никогда не станут гадить на ходу или куда попало. А также трахать неполовозрелых особей. Инстинкты-то у них сохранны. А в остальном - класс, с интересом читала. И финал возможно позитивный. Судя по контексту, информация у Инуси восстановится, раз носитель цел. Хочется так думать, во всяком случае, и ничто мне в этом не мешает.

Прочитала еще №7 ЗДЕСЬ БЫЛО МОРЕ, не показалось интересным, хотя и претензий к языку тоже нет, читабельно.

Рассказ № 10
Великий воин.
Прекрасно. Исполнение на пять (рассказ вычитан и техничен, нет ни одной фразы в стиле "школьное сочинение двоечника Пети", так что читать легко и приятно). Сюжет, ну пускай на четыре с плюсом. Всё же проблему непонимания можно было раскрыть немного драматичней. Но наверное объёма рассказа для этого будет недостаточно, так что всё и так прекрасно.
Я обычно в первую очередь ищу в рассказе недостатки, чтобы поругать автора, но вот в данном случае ИМХО недостатков нет.
Так что оценка - Отлично.

Рассказ № 10
Великий воин.
Написано неплохо, похоже на ШК, но логика карлика определенно притянута за уши. Он не мог сомневаться в разумности "великана", просто видя его внешний облик и оружие, а в рассказе он удивляется, что великан может оказаться разумным существом.

Уважаемые авторы конкурсных рассказов, всем вам высланы авторские аккаунты и пароли к ним. Напоминаю, что пользоваться ими можно лишь в теме обсуждения конкурсных рассказов, дабы и с критиками поспорить, и анонимность авторов сохранить до конца конкурса.
Желаю всем удачи!

Прочитала рассказ № 1 "Сказка о настоящей принцессе". Действительно, сказка, но очень мудрая и на удивление правдивая. Да еще и грамотно и весьма изящно написанная! Умная принцесса - вроде бы шаблонный персонаж, но в него веришь, настолько живо он подан, и настолько точно и правильно описаны чувства принцессы.
Рассказ кажется законченным, но... но вот мне показалось, что я прочла пролог какой-то большой, может быть, не очень счастливой, и не всегда красивой истории. Пролог - ожившая сказка, и написан он сказочным языком со сказочными метафорами, но вот принцесса приехала с мужем в его небогатое королевство, и началась... жизнь.Которая сказкой бывает ой как редко. Что будет дальше? Пожалеет ли принцесса о своем выборе? или все же сумеет сделать сказку даже из жизни?
Может быть, уважаемый автор планирует написать продолжение этой истории?
Отдельно похвалю рассказ за полное соответствие картинке и богатый, красивый, образный язык. Читать было очень приятно.

Что-то все притихли...
№1 "Сказка о настоящей принцессе".
Хорошо написано, отлично легло на картинку. Автор молодец.

№ 2 "Два брата".
Традиционный сказочный сюжет. Могла бы быть неплохая сказка, если бы поработать над стилем. Иногда кажется, что слова в текст силой забивали ((( Соответственно, читается со скрипом. Нет характеров, нет мира, нет красок. Начинается в тоне русской сказки, но надолго автора не хватило - дальше сухо до канцелярита: "уничтожить противника, если таковой объявится."
И где вы видели русского селянина с мечом?
Речь героев: "Я очень рад, дорогой друг, с таким товарищем мне не страшны ни какие враги и я уверен, что мы освободим наших женщин." Это крестьянин говорит??? Или чиновник?
"- Мне очень не хочется, что бы ты уезжал,- вздохнул Степан,- но я понимаю тебя и уважаю твой выбор. За родителей не беспокойся, они будут жить с нами. А тебя мы будем всегда рады видеть. То, что Том будет тебя сопровождать, меня только радует. Он присмотрит за тобой. " То же самое. И зачем надо "присматривать" за молодым здоровым парнем? Плюс родители "проявились" откуда-то вдруг, раньше о них речи не было.
Или, например, детали сюжета:

Цитата :

Найдя удобное ущелье, для встречи с неприятелем, он снял маску и отбросил в сторону. Вдали виднелись шатры. По всему ущелья были разбросаны убитые воины. Сейчас, когда время было предостаточно, юноша с интересом разглядывал их. Кто-то уже пытался дать отпор лохмачам. Теперь только их объеденные кости напоминали о произошедшей трагедии. Степан, расправив плечи, встал посреди тропинки, ожидая неприятеля. Сейчас он был самым счастливым человеком. Его любит Алёнка!

Человек остался один сдерживать догоняющий их отряд. У него, естественно, предостаточно времени, чтобы с интересом рассматривать "разбросанных по всему ущелью воинов", а потом героически встать посреди тропинки, ожидая метко пущенного в лоб камня или дротика, чем там лохмачи сражаются, и счастливо мечтая об Аленке. Моск у человека в наличии или как? Может, имело бы смысл продумать, как он один может подольше остаться в живых и поэффективнее задержать врага? Кроме всего прочего, Аленка любит не его, а рыцаря-героя. И то, что она позже заявляет, что она "сердцем почувствовала, что это Степан," и, оказывается, его любила (именно поэтому, надо понимать, раньше не смотрела в его сторону), - ну не верю, как хотите.
В общем, работать и работать.

Между прочим:

Татьяна пишет:

№2 "Утро не наступило" и №5 "Рассвет"

Татьяна, "Утро не наступило" - это № 3 по картинке № 2

№ 9 "Легенда с подвохом"
Кого-то мне напоминает этот стиль...))) Впрочем, я могу и ошибаться.
Мне нравится. Изящно, красиво, с юмором, с реверансом в сторону Говарда... И стиль хорош.
Только хорошо бы перечитать, а то там парочка падежов не согласуется, и "достоянная награда" явно в спешке проскочила, как и "я" в последней фразе Но это явные опечатки.

А интересно, зачем барду двуручник? Добро бы еще просто меч, но этакая бандура... Веселенькое дело - таскать и арфу, и это вот щастье! Двуручники до 8 кг, кажется, весили.

№ 10 "Великий воин"
Мысля хорошая. Действия, может быть, маловато - одни размышлизмы. Хотя у автора это явно "не баг, а фича"))) С другой стороны, и картинка статичная.
К стилю претензий нет. В общем, нравится.
Кстати, насчет того, почему карлик так удивлялся разумности великана, как раз не вижу притянутости. Рыцарь тоже удивился, что карлик оказался разумным. Они оба судили только по легендам, а легенды описывали врагов "похожими на диких зверей". Вот и удивились, конечно. Но оба сразу сделали вывод, что, раз с оружием, значит, не зверь, а существо разумное.

№ 4 "Перкинс"
Неплохо - и по сюжету, и по стилю. Но до "хорошо" не хватает яркости. Деталей, характеров, фактуры. И куклы, и кукловоды бледноваты.
И я не уверена, что при намеченных (все-таки) характерах эти куклы способны были убить мальчишку. Могли бы ведь и просто уйти.

№ 5 "Рассвет"
Если оставить в стороне версию со сменой магнитных полюсов и проч., а также то, что меня уже тошнит от темы "2012"... Написано хорошо, сильно. Жутко, хотя и со светом в конце тоннеля.

Татьяна пишет:

Взрослые животные, даже не дрессированные никогда не станут гадить на ходу или куда попало. А также трахать неполовозрелых особей. Инстинкты-то у них сохранны.

ВЗРОСЛЫЕ животные. А тут состояние практически младенца - скорее всего, они вообще должны были бы ползать, а не ходить. Так что...
И между прочим, шимпанзе бонобо занимаются сексом с кем попало, невзирая на возраст.

Irena пишет:

Татьяна, "Утро не наступило" - это № 3 по картинке № 2

Спасибо, исправила.

Irena пишет:

ВЗРОСЛЫЕ животные. А тут состояние практически младенца - скорее всего, они вообще должны были бы ползать, а не ходить. Так что...

Но они ходят и даже совокупляются. Вот если бы они лежали, как новорожденные, тогда - может быть. Имхо - перебор. С "траханьем" - куда ни шло, но девочку надо бы имхо сделать чуть постарше. Хотя бы 10-12 лет. Тогда это выглядело бы реальнее, а так... И жуть от этого бы не убавилась : папаша, ранее сдувавший с дочери пылинки, насилует её... Страшно, хоть девочке будет и 10 и 16 лет.