В отличие от предшественников, Корней IV в управлении страной принимал самое непосредственнное участие. Король разъезжал по городам и весям обширной Ойлянской державы, карету его можно было встретить в самых неожиданных местах.
На сей раз это был Суев - небольшой городок по Купецкому тракту, где-то между Лукоморьем и Эрецом варяжским. Час был пополуденный, день субботний и, казалось бы, ойляне должны были бы предаваться освещённому старинной традицией послеобеденному отдыху, но они работали. В забранное тонким варяжским стеклом окошко король видел доски, брёвна, мужиков с пилами, рубанками и молотками.
- Ну-ка, - негромко скомандовал Корней, - останови... Что это вы делаете? - спросил он, наблюдая место действия то с одной, то с другой стороны.
- Дом строим, ваше величество, - ответствовали мужики, сняв шляпы и учтиво кланяясь. - Ефрем женится, прибавление в семье ожидается.
- Прибавление это хорошо! - одобрил Корней. - Но кто ж так строит? Кто так строит?! Дай сюда! - он отобрал рубанок. - Вот, как надо! Вот. Ясно? Так, теперь эту доску распилить. Ты, да-да, ты, берись за вторую ручку!.. Так, молоток давай!..
К вечеру, когда работа была, наконец-то, завершена, Корней IVс чувством выполненного королевского долга двинулся дальше. Горожане, помахивая платками и шляпами, провожали карету. И, вдруг, позади раздался оглушительный треск и грохот, только что построенное сооружение развалилось на доски и брёвна.
А ещё, проезжает Корней какую-то деревушку. Видит, пейзанин на огороде копается. Остановился, подходит, спрашивает:
- Что делаешь, пейзанин?
- Картошку сажаю, ваше величество, - отвечает пейзанин, как подобает, с учтивым поклоном, но шляпы не снимая, так как, снимать было нечего.
- Да кто ж так сажает? - возмутился Корней. - Кто так сажает?! Дай сюда! - сказал он, отбирая у пейзанина лопату. - вГляди, как надо! - Король ударом каблука вогнал штык в землю. - Вот так! Вот так! Понял?
- Понял, понял, ваше величество! - отвечал пейзанин. - Спасибо, научили! - а, когда королевская карета, наконец-то, скрылась за поворотом, подумал с тоской: "Вот невезёт, так невезёт. Вчера кто-то петуха из курятника утащил, а нынче, из-за его величества, пологорода испорчено!".
***
И народ таки начал роптать. Мало-по малу, даже в провинции появились и стали расти, как грибы всяческие крамольные кружки. Ну, а за Лукоморск и говорить нечего. Столица бурлила. На площади Трёх богатырей, взобравшись на нагромождение ящиков и коробок, ойлянин средних лет кричал в мегафон:
- Настал предел народному терпению! Своим тиранством и самодурством Корней довёл страну...
- Аааа! - отвечал глас народа, словно один единый организм. - Аааа!
- Ойлянский народ это не хухры-мухры! - снова разнёсся над толпой усиленный рупором голос. - Он ответит...
- Долой! - выкрикнул кто-то из толпы. - Долой самодура! Долой тирана!
- Ааа! - снова подхватили ойляне. - Долой!..
И в этот самый момент появился Корней IV. Никто не заметил, как он подошёл, а, когда заметили, было уже поздно:
- Ну, кто ж так бунтует Кто так бунтует?! - воскликнул король, отбирая у оратора мегафон и стаскивая его с трибуны.